Хвостов. — Бурцев возвратился добровольно и за последние свои преступные деяния подвергся суду и был осужден. Тогда я испросил высочайшее соизволение на то, чтобы заменить ему присужденное судом наказание, кажется, пятилетним надзором полиции в выбранном им месте жительства, или удалением за границу, смотря по тому, что он сам выберет. Он выбрал первое. Относительно дела 5 депутатов я не соглашался на представление его величеству всеподданнейшего доклада об их помиловании, или даже о смягчении им наказания. Во-первых, я рассмотрел это дело и признал, насколько можно судить по данным, которые были, что то преступление, за которое они осуждены, было действительно ими совершено. Кроме того, теперь перед моим отъездом, когда я был у бывшего министра юстиции Керенского, он мне напомнил о своем приходе ко мне с этим ходатайством. Тогда я лишен был возможности что-либо сделать, потому что всеподданнейшее ходатайство о снисхождении и смягчении наказания возможно только в форме всеподданнейшего прошения. Я просил Александра Федоровича, который ходатайствовал за этих членов Думы, что не может ли он побудить их подать всеподданнейшее прошение о снисхождении к их участи, и обещал, что не премину представить об этом его величеству. А. Ф. Керенский сказал, что он не надеется, чтобы эти лица подали всеподданнейшее прошение, а я не признал возможным, без подачи прошения, поднять вопрос о снисходительном к ним отношении.
Председатель. — Разве в совете министров не был поставлен вопрос о необходимости известного отношения к этим делам с точки зрения публично-правовой и может быть с точки зрения политической? Ведь поднимался вопрос о том, что в основе дела с.-д. фракции 2-й Государственной Думы лежит провокация? Так что уже интересы общественной справедливости, интересы правосудия требовали пересмотра.
Хвостов. — Относительно правосудия вопрос не поднимался и до меня не доходил, а относительно того, действительно ли они совершили деяние, которое им приписано, я вынес положительное заключение из производства по этому делу.
Председатель. — Вам не показывали переписку, относящуюся ко времени министра юстиции Щегловитова, с министром внутренних дел, где был констатирован факт укрывательства министром внутренних дел, главным образом департаментом полиции, провокаторши г-жи Шорниковой? Эта переписка возникла по доносу другого провокатора Бродского.
Хвостов. — Я впервые слышу это от вас. Я знал дело единственно по делам следствия и суда.
Председатель. — Что касается дела Мищука, то обвинение его последовало после кассации и оправдательного приговора, в результате небеспристрастного вмешательства в это дело киевской судебной власти и прокурорского надзора. Вы не рассматривали вопроса о необходимости обеспечения участи Мищука с точки зрения восстановления справедливости?
Хвостов. — Мне кажется, что тут главным образом подействовало на меня состояние его здоровья и его злосчастная судьба, ведь он скитался и нищенствовал.
Председатель. — При каких обстоятельствах произошла ваша отставка, как министра внутренних дел?
Хвостов. — Отставка моя последовала для меня совершенно неожиданно.
Председатель. — Вы имели высочайший доклад?
