Падение в небо

   Молча киваю, всё ещё борясь с яростью, которая уже созрела и готова вылиться на доктора. Он наконец-то оставляет меня одну.

Я достаю из-под подушки книгу по эзотерике. Пусть лучше он думает, что я развлекаю свой разум бульварными романами, чем знает, что на самом деле читаю. Кроме нужной литературы, вряд ли что-то поможет мне разобраться с тем, что происходит со мной. Во мне.

   После комы, в которой я пребывала 39 дней после аварии, мой внутренний мир расширился. Я потеряла мужа и сына, но приобрела способности. Это был сон, в котором у меня перед глазами пронеслись все мои прошлые жизни. Теперь я уверена – всё во Вселенной взаимосвязано и закономерно. Мы отвечаем не за ошибки наших предков – а за свои собственные ошибки, совершённые лет так триста тому назад, в одной из прошлых жизней. Мы возрождаемся каждые сто лет. Как феникс. Из пепла. А потом сами себя сжигаем.

   Теперь я знала, за какие ошибки наказана уже на протяжении трёх жизней. Я поняла, почему у меня третью жизнь подряд отбирают самое дорогое – моего маленького сыночка. Моего Ангелочка. Каждую свою новую жизнь я сама обрекала его на раннюю смерть. А он смотрел на меня оттуда, с небес, и улыбался. И даже не злился. Он просто ждал, когда я всё пойму.

   Три полных жизни мне понадобилось, чтобы всё осознать.

1826. ВТОРАЯ ЖИЗНЬ. ГРЕЦИЯ. ЯНИНА

***

   Собирать себя по частичкам бывает сложно только в первый раз. В последующие разы – частицы, хоть и перепачканные в грязном клею, тянутся друг к другу, чувствуют ту часть, которая должна стоять рядом, притягивают её. Постепенно складывается изначальная картинка. И одно в ней не так, как должно быть – множество трещин и царапин. Это шрамы. Одни частички слишком стёрты и измотаны, иные выглядят как новые, а некоторые утеряны.

   Одно дело помнить каждый шрам на душе с детства, и совсем другое – вcпомнить все свои шрамы за все прожитые жизни.

   Я вспомнила свою прошлую жизнь. Я осознала свою ошибку. Но я не знала, как мне её исправить. Мне не от кого было ждать помощи. Не было ответов на мои вопросы. И понимания других для меня тоже не было. Я могла только молчать и делать наивные попытки самостоятельно во всём разобраться и всё исправить.

– Зои?.. – Я услышала тоненький голосок Агаты.

   Подобралась в темноте к решётке и протянула в щель свою руку, ладонью вверх.

   Агата ухватилась за мою ладонь.

– Зои… – Я уловила слёзы в её голосе. Она пыталась изо всех сил не расплакаться. Но тщетно. Всего минуту спустя она уже всхлипывала, содрогаясь вместе с моей рукой.

– Мне уже вынесен вердикт?

– Они повесят тебя… – Девушка разрыдалась ещё сильнее.

– Ну же, тише, – а я по-прежнему улыбалась. На самом деле, лучше знать о своей судьбе, чем пребывать в неведении. Никон был настолько зол на меня, что уже целых два месяца держал меня в заточении, никак не распоряжаясь моей дальнейшей судьбой.

– Зачем ты так безразлична к себе, милая Зои! – Рыдала Агата, сжимая мою ладонь своими хрупкими ручками.

– Зачем ты рискуешь навлечь на себя немилость Никона, приходя сюда!? – Я попыталась быть грубой, чтобы оттолкнуть её, чтобы ей было проще пережить неминуемое.

   Агата слишком привязалась ко мне. Лучше уходить, зная, что тебя ненавидят. Уходить и знать, что тебя любят и боготворят – сложнее. А я хочу уйти легко. Изменить что-либо здесь я уже не в силах.

– Мне всё равно! Я буду молить у него о пощаде к тебе! Если ты сама не хочешь этого сделать! – Агата настаивала на своём.

   С момента заточения здесь мне не удавалось её переубедить. Я знала о своей участи. Я пыталась настроить её на худший исход. Но бесполезно. Она не хотела принимать неминуемое.

– Я же не смогу без тебя, Зои… – Всхлипывала Агата, прижимаясь к холодной решётке.

   Я резко забрала у неё свою ладонь, фыркнув в ответ:

– Ты будешь единственной женой.

– Мне всегда нравилось быть второй! – Не унималась она.

– Ты родишь ему наследника! – Я уже перепробовала всё, чтобы переубедить её. Мне не удавалось достучаться до её здравого смысла.

– Зачем ты так со мной!? – Взмолилась Агата.

– Я дарю тебе лучшую жизнь, милая, – вздохнула я. – Ступай.

– Тебя же повесят! – Пропищала она, вцепившись в решётку, пытаясь рассмотреть мой силуэт в темноте.

   Я съёжилась в самом дальнем углу. Всё моё нутро наполнялось жалостью и состраданием.

– Зои… – Сквозь слёзы шептала в темноту Агата.

   Ей ничего не изменить. Мне ничего не изменить. Я молчала в ответ, сдерживая свои рыдания.

– Возвращайся к Никону, – мягко попросила я.

– Не оставляй меня… – Агата давила на жалость. По живым ранам. Каждым словом, как солью, она посыпала их.

   Но я была холодна, как сталь, и неприступна, как Метеора. Два месяца тренировок не прошли зря.

   Я медленно подошла к решётке и протянула ей руку. Она схватила её своими холодными дрожащими ладонями.

– Всё кончено, милая. Позаботься о нём.

– Это всегда делала ты! – Громче обычного ответила Агата, больно сдавив мою ладонь. Я стерпела боль: и моральную, и физическую.

   Эхо её голоса отдавалось в каменных стенах.

– Теперь это твоя обязанность, – лишь ответила я, выдернув свою руку. – Прощай.