Падение в неизбежность

Всё рассыпалось, как карточный домик. Она ощутила огромную пустоту внутри себя, которую никогда не опишешь словами, её можно только прочувствовать от самых корней волос всем, из чего состоит человеческое существо. Это предел, край, когда ничего уже нельзя поправить. Ни одно его исчезновение ещё не несло такой обречённости. Несколько дней, которые показались ей вечностью, она болела и на этот раз никому не лгала. Ей было плохо, дико болела голова, и она почти не выходила из спальни, а если и выходила, то слонялась из угла в угол, нечёсаная, в старом махровом халате. Игорь, каждый день возвращаясь с работы, с порога вопросительно смотрел на Лиду, та вздыхала и пожимала плечами.

– Давление… Сейчас все недомогают. Погода переменчивая. Ну отлежится пару дней и в себя придёт.

– А почему врача не вызываете?! Есть же капельницы, лекарства какие-нибудь!

– Так я и даю. И пустырник, и валидол…

– Тоже мне! Все лекари, как я посмотрю! Не станет лучше, сам повезу в клинику.

Игорь тихонько ложился рядом с Мариной и гладил её по руке.

– Плохо?

Она лишь кивала в ответ.

На звонки Марина не отвечала, только написала Вике, что ей нездоровится и, как станет полегче, обязательно объявится. Девчонки рвались навестить, но она просила этого не делать, не до них. Первое, что порадовало, было сообщение от Юли. Операция прошла успешно, сразу не написала, боялась сглазить, и теперь всё позади, и они совсем скоро вернутся в Лондон.

Марина потихоньку приходила в себя и в один день, как по волшебству, поправилась, вернее, смирилась. На возвращение к себе прежней ей потребовалась всего лишь неделя. «Неужели я нашла против него противоядие?» Она разработала целую теорию своего окончательного освобождения от Фёдора: его не было, и всё, что останется в памяти, – лишь плод её воображения, хорошее кино с плохим концом.

Декабрь отличился снегопадами, они чередовались с оттепелями, и огромные сосульки свисали с крыш старинных домов по всей центральной части Петербурга. Городские службы, получив втык за то, что бездействуют и подвергают горожан опасности, впопыхах бросились сбивать ледяные грозди и по халатности пробивали ветхие крыши, и у многих, кто жил на верхних этажах, при очередной оттепели текло с потолков и по стенам. В небе нет-нет да и ненадолго проглядывал кусочек лазури. Что ни говори, декабрь в Питере лучше ноября, но не так хорош, как февраль.

Совсем неожиданно Кристина пригласила всех девчонок на обед в Vox отметить свой день рождения, мужчины не предполагались, девичник. Со всеми Марина виделась, а Крис куда-то пропала, и по округлившемуся животу и по тому, как она его наглаживала, было понятно, что беременна. Больше всех охала и ахала приблудная Оксана, которая, скорее всего, напросилась сама, и, как выяснилось тут же, Любка на этот раз была ни при чём. Помимо своих, были ещё две подружки Крис, красивые ухоженные девицы из Москвы, как они сами гордо подчеркнули, но говорок выдавал провинциалок, хорошо прижившихся на московских просторах. Марина сначала недоверчиво косилась на них, снисходительно натягивая улыбку, потом подобрела: девки были простые и компанейские. Люба, как обычно, лезла со своим телефоном и пыталась всё запечатлеть на видео и тут же слить в инету.

– Хватит уже! Ну посмотри, все какие-то уроды получились! Удали, где я, сейчас же! Стол снимай! Инстаграмщица хренова!!! – кипятилась Марина и не успокоилась, пока Люба под её натиском не убрала несколько видео, где она себе особенно не нравилась.

– Девочки! – влезла в перепалку уже осоловевшая Лера. – А давайте выпьем за Кристюшу! Скоро опять мамочкой станет…

– Нескоро ещё, – засмущалась Кристина и полезла в телефон.

Вика наклонилась поближе к Маринкиному уху и зашептала:

– Сейчас детей будет показывать. Спорим?

Маринка по-доброму улыбнулась.

Кристинку она приняла и стала относиться к ней с теплотой и пониманием. С таким, как Володя, живёт, впору памятник ставить, а что несильно умная, так тут вокруг тоже не все Менделеевы. За столом наблюдалось устойчивое настроение поднапиться у всех, кроме беременной Кристины. Сначала обсудили всех селебрити, как родных, будто лично их знают. Потом перешли на тряпки, это обязательно, и на мужиков, которые, по Любкиному мнению, законченные твари, хотя Вика знала доподлинно, что последнее время к ней частенько стал заезжать Пашка и даже оставался ночевать. Лере эта тема была неинтересна, и она уже давно не верила, что когда-нибудь встретит того единственного. Вике – только если про Женьку, поэтому слушала невнимательно и иногда кидала незначительные реплики. Самые интересные истории были у московских, и почему-то что ни мужик, то чеченец.

– У вас в Москве кроме чеченцев есть ещё кто-нибудь? – засмеялась подвыпившая Маринка и вспомнила Магу, приятеля Игоря.

– Есть, конечно! – ржали девчонки. – Даги ещё есть.

– А это кто такие? – Маринка выпучила глаза.