Падение в неизбежность

Ольга не плакала, вернее, не могла. Это было что-то сродни шоку, когда ты понимаешь, что произошло нечто необратимое, но мозг всё ещё ищет пути спасения. Первой мыслью было плюнуть на всё и помчаться в Кизляр. Где она там будет искать его? Ходить по улицам и спрашивать, кто знает Гази и где он живёт? Бред! На неё посмотрят, как на сумасшедшую, выжившую из ума взрослую тётку. «Господи, что же я наделала!» Она тёрла виски, голова раскалывалась. Полезла в телефон, стала разглядывать фотографии Гази. Там было несколько таких, которые нравились ей больше всего. Гази смотрел с любимых фотографий прямо ей в глаза, словно спрашивал о чём-то важном и ждал ответа. Совместных фотографий у них не было. Плохая примета, к расставанию. Цирк! И откуда она это только взяла?! Оставалась Кристина. Было уже поздно, но Ольга позвонила ей. Ждать до утра не было сил.

– Мам, ты чего! Мы уже спать легли, – сонным голосом ответила Кристина.

Услышав голос дочери, она не смогла больше ничего держать внутри. Она рыдала, пытаясь что-то сказать, но у неё совсем не получалось. Кристина молчала, и Оле показалось, что прервалась связь.

– Кристина! Кристина!

– Не кричи… Я здесь. Гази?

– Он уехал… Понимаешь? Он уехал! Навсегда! – Ольга слышала, как Кристина странно дышит. – Кристиночка! Любимая… Скажи мне правду… Скажи! Уже ничего не поправишь! Но мне надо знать… Понимаешь? Мне важно знать всю правду! Ну не будь такой жёсткой! Кристина-а-а-а!

Тишина… И вдруг голос Кристины:

– Мам, не плачь… Я очень прошу тебя. Я так виновата перед тобой!

Ольга почувствовала, что сейчас она узнает правду, от которой ей легче не станет.

– Гази ни при чём! Да, я хотела сначала сделать всё, чтобы ты выгнала его. Что только я не делала! Мама, я вела себя отвратительно, как последняя дешёвка! Мне он понравился! Мама, я не знаю, как так получилось! Может, оттого, что он сопротивлялся. Я не могла понять, как он может быть с тобой и отталкивать меня, такую молодую и красивую. Я не думала о тебе. Мне казалось, что я делаю всё правильно. Чем больше он отталкивал меня, тем больше тянуло к нему. Я просто сума сходила! Гази любит тебя… Ему никто не нужен…

– Любил… – поправила Ольга и перестала плакать.

– Ну хочешь, я позвоню ему? Я всё объясню. Он поймёт.

– Нет, Кристин. Слишком поздно. Это я во всём виновата. Я за несколько дней уничтожила всё, что могла. Наверно, я разучилась верить. Меня слишком много обманывали.

Ольга повесила трубку. Кристина ещё перезванивала несколько раз, но Ольга не ответила. Она не винила дочку – и не потому, что до конца поняла её, просто она мать и у неё нет выбора. Однажды придётся всё забыть и простить, не лучше ли это сделать сразу. Ольга ещё долго ходила по квартире. Подходила к окну, всматривалась в темноту улицы, едва подсвеченной фонарями, словно сейчас, откуда ни возьмись, появится Гази, как обычно, засунув руки поглубже в карманы джинсов. Потом она шла в спальню, ложилась и выключала свет. Снова и снова вставала и опять шла к окну. В прихожей на тумбочке она увидела его ключи. И как она не заметила их раньше?! Он всё решил в ту ночь, когда остался один спать на диване. Сделал свой выбор и ушёл рано утром, просто захлопнув за собой дверь, навсегда оставляя всё позади. Снотворное пить не стала, хотела промучиться, известись и пережить эту страшную ночь. Утром она не поняла, спала хоть немного или нет, собралась на автомате – и в поликлинику, на работу.

* * *

День пятый, последний.

Катерина Михайловна Смирнова в назначенное время не появилась. Ольга почему-то не удивилась. Сейчас она бы легко поверила, что никакой Катерины не существовало и в помине и это лишь плод её воображения. Но она была. Не исключено, что в конце концов у этой странной женщины всё наладится, помирится с дочерью, обретёт покой и дом… Ольга вспомнила, как она рассказывала, что телефон у неё украли в первую же ночь в хостеле. Новый она так и не купила и за всё время своих скитаний дочке сама ни разу не позвонила. Может, и искали её, ждали, вдруг объявится. Ещё, что сестра родная живёт в Краснодаре и Катерина её просила, если что, успокоить дочку, сказать, к ней переехала. Вроде сестра была единственным человеком, который понял её, но ехать к ней она наотрез отказалась, хоть та и звала. К концу рабочего дня позвонила Маринка. Оля наконец решилась ответить, не век же скрываться.

– Ты что, спятила? Что к телефону не подходишь? На sms не отвечаешь? Случилось что?

– Нормально всё.

– По голосу не очень заметно, что всё нормально.

– Устала немного. Не хочешь встретиться, по аперолю выпить?

– Я-то с радостью… Ты что, со своим поссорилась?

– Не-а. Он меня бросил.

– Я тебя предупреждала! – Марина приготовилась толкнуть длинную речь о странностях кавказской любви.

– Помолчи! Ни при чём он. Я дура оказалась. Только не мучь меня расспросами. Уехал он. Навсегда.

– Вернётся! Вот ему плохо в Питере было!

– Марин, такие, как Гази, не возвращаются. И не смей успокаивать, иначе разревусь.

Ольга всё-таки заревела, потом неожиданно засмеялась: