Падение в неизбежность

Отменять встречу с Викой поздно и неправильно. Как бы усердно ни скрывал Женька от Виктории, что плотно увяз в беспросветной череде проблем и неудач, та всё поняла, да и он устал притворяться. Когда живёшь в полной иллюзии вселенского покоя и вдруг сталкиваешься с неприятностями, теряется невидимая точка опоры. Именно так в последнее время чувствовала себя Вика и явно нуждалась в поддержке. Марина без колебаний написала Фёдору, что ей понадобится часа полтора и она подъедет в любое удобное для него место. «Почему удобное для него?! Может, убрать и написать "удобное для всех"?»

Не стала. Она была обижена на него не за что-то конкретное, а за всё сразу, и маленькое противление воспринималось ею, как большая победа.

Шёл дождь, как и предсказывали синоптики. Миша подъехал к самому входу гостиницы «Европейская», и она быстро выскочила из машины и тут же оказалась под длинным спасительным козырьком. В кафе на втором этаже за маленьким круглым столиком сидела Вика, перед ней стояла чашка недопитого капучино. Она радостно захлопала глазами при виде загоревшей и посвежевшей Маринки.

– Сразу видно – человек с отдыха! Роскошно выглядишь! А я так и торчу в Питере. Погода окончательно испортилась. Мелкая с родителями в Турции. Как Игорь?

– Нормально. В Москву укатил.

– И мой стал туда мотаться. Квартиру хочет снять. Сказал, надо больше в Москве находиться. Мы тут первый раз так крепко поссорились! Я никогда не предполагала, что Женя умеет орать…

– Да они все умеют! У них, если что не так по работе, сразу мир рушится. Наладится всё. Что ты так паникуешь? Женьку не знаешь?! Он из любой задницы выкрутится!

– На этот раз задница глубокая, и предчувствие у меня плохое!

Марина заказала кофе и маленькую бутылку воды.

– Есть не хочу. Опять нажрала на отдыхе.

Вика внимательно посмотрела на Маринку.

– Дёрганая ты! На месте усидеть не можешь и летаешь где-то!

– С чего ты взяла?! Опять мерещится?!

– Ничего мне не мерещится! Ты тогда точно такая же была, когда в Доме книги встречались, и потом, как полоумная, на свиданку побежала.

Маринка промолчала и ловко сменила тему.

– Лерка как?

– Нормально. Тут с мужиком познакомилась… На неделю пропала.

– И что?

– Ничего.

– Как ничего?

– Не сложилось, говорит.

– А Любка?

– Любку не видела. Она вроде в Италию отдыхать уехала.

– А что не к себе в Канны?

– Это ты уж у неё спроси. Назло Павлу, наверно. У Любы всё по-особенному.

Маринка поглядывала на часы. Разговор не клеился.

– Сидишь как на иголках. Ты мне ничего рассказать не хочешь? Так и будешь скрывать свои шашни?

Её слова прозвучали резко. Марине стало неловко, словно есть и её вина в том, что у Вики всё не слава богу. Обычно Виктория выступала в роли терпилы, а тут в один миг всё поменялось. Пришло сообщение: «Через тридцать минут жду в Four Seasons, в итальянском ресторане. Бронь на моё имя».

Язык не поворачивался сказать, что у неё осталось совсем мало времени и она чувствует себя, как спринтер на старте.

– Спешишь? Я чувствую… Иди уже… Только не наделай глупостей, Мариш. Я рассчитаюсь. Посижу ещё немного… А ты иди…

Марина встала и виновато улыбнулась. Вика отвернулась. «Обиделась. Ей не понять меня. Я и сама себя не понимаю…»

Она быстро шла по лестнице вниз, навстречу попалась знакомая – Марина не остановилась, сделала вид, что не заметила. Машина Михаила стояла чуть в стороне. Дождь закончился, оставив после себя обычные питерские лужи, которые надо обходить или перепрыгивать. Все к этому привыкли и считали по-своему забавным, особенно дети. Так было всегда и, наверное, останется навсегда из-за нерадивости местных властей, которые не могут повлиять на дорожно-строительные службы.

– В Four Seasons. Вход со стороны Исаакия. И можешь уезжать. Сегодня ты мне больше не нужен.

«Опять этот вопросительный взгляд!»

– А завтра?

– Завтра… я ещё не решила. Жди звонка, – сухо ответила Марина.

«Удивительная способность вызывать раздражение. Такое впечатление, что ему до всего есть дело! Может, зря отпускаю? Стоял бы и стоял!» Но что-то подсказывало: одним рестораном не обойдётся.

Уже дошла до входа и резко обернулась. Исаакиевской собор, невольный свидетель её падения, той первой близости с Фёдором, когда она стояла у окна, раздавленная и такая жалкая, а Исаакий то ли сочувствовал, то ли насмехался над ней! Сейчас это был просто огромный памятник культурного наследия, музей, по совместительству выполняющий функцию храма, или наоборот, – так и не определился в своём основном назначении. Церковная община получила возможность ежедневно совершать в соборе богослужение, но для многих горожан почему-то он так и остался памятником культуры и символом Петербурга.

У гардеробной сняла плащ, потом передумала и накинула его на плечи, так было спокойней и можно было спрятать руки, которые волновались больше, чем она сама.

«Улыбаться или сделать надменный взгляд? Надменный?! С чего это?! Оттого, что он ни разу не позвонил, не дал о себе знать, не спросил, как я! Всё время хочу от него каких-либо обязательств. А он ведь ничего не обещал…»