Падение в неизбежность

– Да иди ты! Дурак! Скажешь тоже. Я люблю Мариночку и всегда говорил и говорить буду. Вот бросит она тебя, осла, я сразу к ней свататься!

– О да! Особенно твоя маман будет счастлива!

– Не говори! Очередную еврейскую девочку сватает. У меня за столом с родителями сидеть будет.

– Симпатичная? – не подумав, брякнул Игорь.

– А тебе-то что? – нахмурилась Марина. – Сашка где? Рядом стоял и как сквозь землю провалился.

– Так, наверно, пошёл Виктора искать. Ребят, жрать хочу-у-у-у, сил нет! – заныл Игорь, точь-в-точь как Сашка, подхватил под руку с одной стороны Марину, с другой – Сёму и потащил их в зал, где все уже сидели на своих местах и лишь немногие болтались между столами, обмениваясь приветствиями.

– Мама, мама! Мы все здесь! – замахал рукой Сашка.

Марк засиял от радости, встал, крепко обнял Игоря и галантно поцеловал Марине руку.

– А мы вас ждём, дожидаемся! Юля вся извертелась. Говорю: «Здесь твоя Марина!» Успокоилась, только когда Сашу увидела.

– Садись, садись скорее!

«Как похудела, словно стала вдвое меньше! Тёмные круги под глазами… Что с ней? Неужели не здорова?!» – пронеслось в голове у Марины, и по тому, как смутилась Юля, было ясно, что она всё поняла.

В зале стоял гул, пока в микрофоне не зазвучал мягкий, чуть картавый голос невысокого мужчины в маленькой чёрной кипе благочестивого еврея на макушке.

– Сёмочка, милый! Пора начинать то, зачем мы сегодня собрались.

– Всё… Я пошёл… Это мой дядя из Израиля. Не мог отказать маме, чтобы именно Исаак Львович вёл сегодняшний вечер. Премилый мужик! Особенно когда начнёт рассказывать одесские анекдоты.

Сёмке не хотелось покидать их, но из-за столика напротив нетерпеливо поглядывала Валентина Соломоновна и подавала знаки, что и ему пора занять своё место, тем более рядом с ней сидит его, как она считает, предполагаемая невеста с родителями, и они очень приличные люди.

Марина оценивающе посмотрела на девушку и отметила про себя, что шансов у той ноль, так и просидит с грустными еврейскими глазами и максимум будет приглашена Сёмкой на один танец из уважения к матери.

Исаак Львович оказался прирождённым тамадой, и один тост сменял другой, официанты разносили закуски, бокалы наполнялись вином и шампанским, играла фоном музыка. Счастливый охмелевший именинник не сидел на месте, то и дело вскакивал и обходил гостей. Потом на сцену под одобрительные крики вышел Брайан Ферри, и все пустились в пляс.

Марина оценила размах мероприятия, но думала о своём и проверяла, есть ли новые сообщения в телефоне. Их было много: от Любы, Вики, даже мамы и ещё от каких-то несущественных людей – но ничего от Фёдора. Он получал её бесконечные послания, и после каждого стояло две галочки. Получал, читал и молчал, бессовестно молчал. Музыка играла громко, весёлые возгласы раздавались отовсюду…

Игорь с Марком отжигали на танцевальной площадке и по очереди прибегали, пытаясь вытащить своих дам, но те сопротивлялись и отнекивались. Виктор с Сашкой давно ушли искать местечко потише, и за столом остались только Марина и Юля, которая вдруг замолкла, рассеянно поглядывая по сторонам, словно ждала чего-то.

– Юль, говори! Не томи! Что стряслось?

– Это… случилось давно… – неожиданно начала Юля.

Марина придвинулась к ней совсем близко, замерла, прикрыла одно ухо ладонью и всё равно из-за грохочущей музыки слышала лишь отрывистые фразы, остальное по аналогии додумывал её мозг.

– Виктору исполнилось восемь, и мы только переехали в Лондон. Всё было отлично, он пошёл в местную школу, быстро освоился и через полгода болтал на английском не хуже, чем на русском. Марин, ведь так всё хорошо было! И вдруг стал часто жаловаться на головную боль: «Мама, болит! Мама, болит!»

Юля затихла на несколько секунд. Ей трудно было говорить, она сдерживалась как могла и пыталась не заплакать.