Падение в пропасть (СИ)

Инсурии, стоявшие по бокам трона Мираделя сделали шаг вперёд, направив дула собственных артефактных ружей на дипломата, но Сандакай торопливо махнул им, останавливая от необдуманных решений. Герцог понимал, что «низший» говорит с высоты своих веков, для которых поколения людей ничего не значат. В этом он немного напоминал Дэсарандеса, только не обладал его же умом и дисциплиной. Простой человек, может обычный землепашец, которого сорвали с собственного поля, наделили уникальными возможностями и бросили в бой. Бросили, чтобы потом навсегда забыть.

Император ничем не выдал своего оскорбления. Он просто наклонился вперёд, рассматривая дипломата, словно полевую мышь, незнамо как пробравшуюся в зал.

— Мантерра согласна на союз? — повторил Дэсарандес тем же тоном и с тем же видом.

Взгляд Фирренталя стал холодным и изучающим. Он уставился прямо в глаза императора, будто бы что-то в них выискивая. Между тем, двое его спутников, напротив, опустили головы, словно испытывая стыд.

— Да, — спустя, наверное, минуту, произнёс посланник. — Нериламин, король Мантерры, добавит свой голос и свой меч к твоему. Но… — короткая пауза, — только если ты захватишь республику Аспил. Если принесёшь ему голову канцлера Исайи Ашара. Никакого мира с предателями! — неожиданно яростно махнул он рукой. — Никакой пощады! Республика должна пылать, их жители должны истечь кровью, а голова Ашара — насажена на пику!

Неожиданное проявление эмоций удивило Сандакая. Конечно, республика и ранее считалась для них угрозой и непримиримым врагом, но чем интересно она сумела так насолить Мантерре?

«Он сказал „предатели“, — задумался герцог. — Может ли так сложиться, что этот Исайа Ашар — один из них? Один из „низших“, оставшихся с давних времён? Всё-таки республика и Мантерра не так уж далеко расположены друг от друга, правда через приличных размеров залив… Надо навести справки».

Тем не менее, условие заключения союза было обоснованным. Логично, что с них потребовали гарантий. Тем более, что республика являлась весьма крепким орешком, который тоже не сидел на месте. Насколько знал Сандакай, в данный момент их многочисленная и весьма профессиональная армия воевала в Землях Свободы, принуждая их к повиновению.

«Быть может, они окажутся первыми, кто сумеет это сделать», — мысленно хмыкнул герцог.

— Прежде чем добраться до дворца, ты был в городе! — пылко воскликнул Дэсарандес. — Ты видел резню, которую учинили мои войска! Ты видел армию, которая собрана под этими стенами, а если ты откроешь карту, то увидишь, сколь огромна и могуча Империя Пяти Солнц! За три месяца конного пути ты не пересечёшь её от края до края и речь даже не идёт о Малой Гаодии! — император поднялся на ноги, полный гнева и презрения к своему оппоненту. Мирадель заглянул в нечеловеческое лицо посла и каким-то образом будто бы весь мир заглянул вместе с ним. — Уже скоро наши войска доберутся и до Азур-Сабба. Тогда Мантерре лучше добровольно лечь подле наших ног.

Сандакай видел сотни, тысячи, а может и больше всевозможных людей, как сильных, так и гордых, которые тряслись и съёживаясь от страха под взглядом императора. Их было настолько много — бесчисленно! — что подобное стало негласным законом природы, как восход и закат. Но Фирренталь остался столь же отстранённым, как и раньше. Миг ярости дипломата прошёл и, похоже, более уже не наступит.

— Если ты захватишь республику Аспил. Если принесёшь Нериламину голову канцлера Исайи Ашара, — вновь сказал он.

Герцог подавил желание посмотреть на Дэсарандеса. Ему отчаянно хотелось узнать, как изменилось выражение его лица, но мужчина понимал, что когда подчинённые наблюдают за правителем в миг переговоров или принятия важного решения, это воспринимается как слабость.

Безусловно, находились люди, которые спорили с императором. Которые не соглашались с ним в каких-то действиях или которые даже вступали с ним в войну. Например, архонт Монхарба, Тураниус Плейфан. Почти никто из подобных людей долго не жил. Однако никто и никогда не действовал столь эксцентрично, как этот «низший».

Сандакай задумался, как скоро Фирренталь найдёт свою смерть. Разумеется это случится не сейчас и даже не завтра. Но может, через десять лет? Может, через двадцать? Что есть время, для бессмертного императора или для создания гисилентилов?

— Согласен, — произнёс Дэсарандес.

«Уступка? Почему? — невольно нахмурился герцог. — Для чего Империи вообще нужна Мантерра? Не слишком большая страна, размером с Истлу! Разве что… причина в этих существах?»

Новый поклон эмиссара оказался столь же коротким и смазанным, как ранее. Вот только сейчас, когда «низший» выпрямился обратно, то его взгляд устремился прямо на отрубленную голову Сигнора Йосмуса, бывшего архонта Кииз-Дара.

— Моему королю очень любопытно, — сказал он, — правда ли, что во время Великой войны ты умер, но потом воскрес и вернулся обратно?

Сандакай вздрогнул и едва ли не силой заставил себя смотреть в сторону, наблюдая за происходящим лишь краем глаза.

Дэсарандес вернулся на трон и откинулся на его спинку, вальяжно вытянув ноги.