Падение Вавилона

Две снайперские пары снова осторожно двинулись навстречу друг другу.

– Хреновое дело… – прошептал один из снайперов соседу, когда на горизонте занимался рассвет и первые, еще робкие лучи света ощупывали просыпающуюся для нового дня землю.

– Что?

– Дувал. Они будут на машине. Пешком не пойдут.

– У нас будет несколько секунд. И четыре винтовки.

– Я не об этом.

– А о чем?

– Патрон. Я знал одного парня – полицейского снайпера. Он использовал для стрельбы через стекло другой патрон, фирмы «Нослер» с упрочненным сердечником. Наши Сьерра Матч Кинг совсем не подходят для стрельбы через стекло[45]. У нас могут быть проблемы.

Второй снайпер обдумал положение и пришел к выводу, что страхи первого необоснованны. В конце концов, полицейские пользуются Remington 700, FN SPR или Savage 110, которых роднит то, что после каждого выстрела надо передергивать затвор рукой. Пока полицейский снайпер передернет затвор – он успеет сделать еще два, если не три прицельных выстрела. Кроме того, всем армейским снайперам известен крайне низкий уровень подготовки полицейских снайперов. Черт возьми, до сих пор в местных управлениях шерифа где-нибудь в Алабаме в преступников стреляют из тех же винтовок, с которыми ходят охотиться на оленей, а снайпером чаще всего бывает просто тот бедняга депьюти, на которого укажет шериф, не прошедший никакой подготовки. Средняя дистанция, с которой стреляет полицейский снайпер, – семьдесят семь ярдов, и в таких условиях они умудряются не попасть с первого выстрела более чем в шестидесяти процентах случаев![46] Господи, да у них в отряде снайперы, чтобы размяться, стреляют на полмили!

– Ерунда все это. Просто стреляй еще раз. Там не будет заложников.

Первый снайпер помолчал, потом спросил:

– Когда начнем?

– На развороте. Когда они повернутся градусов на сорок пять. Главное – завалить водителя, дальше они никуда не денутся. Джефф…

– Сэр?

– Свистни в штаб. Пусть подтвердят свободный огонь.

Один из вторых номеров, лежащих слева от своего первого номера, прикрыв микрофон ладонью, что-то забубнил в рацию…

– Сэр, свободная охота подтверждена. Коммандер сказал – завалите этих траханых ублюдков.

– Значит, так тому и быть…

Арад Бешехти проснулся ровно в семь ноль-ноль, когда солнце уже встало над горизонтом, но в зенит оно не поднялось, и было уже довольно светло, но не так жарко и душно. Он знал, что именно в это время полицейские проводят пересменку с дежурства.

– Надо идти…

От автомата он отсоединил магазин и сунул его за пояс, сам автомат со сложенным прикладом подвесил под мышку, на специальный крючок. В патроннике автомата был патрон, всего один. Один шанс – выстрелить, если все пойдет совсем хреново, но в опытных руках и один шанс – шанс. Арад Бешехти сам придумал так носить автомат – старый советский АКМС со сложенным прикладом был совсем не виден, если носить его под легкой курткой, и в то же время опытный человек мог присоединить магазин и дать очередь за три секунды…

Пистолет в кармане, патрон в патроннике, предохранитель снят. У всех остальных – то же самое. Им всего лишь надо – добраться до одного места на окраине, его называли «лаз», американцы его заминировали растяжками – но растяжки эти частично сняли, а частично их надо было обойти. Опытный человек вполне мог это сделать и уйти в болота, куда ни американцы, ни британцы не совались.

– Отвезешь нас, – сказал Бешехти хозяину, не поднимавшему глаз, – машину потом оставишь себе…

Ему не нравилось, что этот человек не смотрел ему в глаза. Муллы говорили, что здесь такие же шииты, как и они сами, и им нужно помочь в борьбе с неверными, но Арад Бешехти был тут не первый раз и видел, что это не так. Люди здесь не смотрели другим людям в глаза. Жертвовали на джихад не иначе как под дулом автомата – были и другие, но они были в меньшинстве. Опасались полиции, хотя ясно сказано, что тот, кто боится кого-либо, кроме Аллаха, впадает в ширк и уже не может считаться правоверным. Боялись даже американцев, тех, кто пришел на их землю с оружием, как раньше боялись Саддама, нечестивого тагута, попирающего ногами религию ислам и казнящего правоверных при молчании народа. Должно пройти много, очень много времени, прежде чем здесь будут истинно правоверные, чье поклонение принадлежит одному лишь Аллаху и кто страшится лишь наказания его.

Саргорд почему-то изменил решение. Он так и не мог потом вспомнить – что ему показалось тогда, что было не так.

Но что-то было не так.

– Нет. Сделаем так. Ты сядешь на заднее сиденье. Потом пригонишь машину обратно сюда, потому что она будет твоей. Пошли. Арам, сядешь за руль. Ты знаешь город.

– Слушаюсь, эфенди.

– Все, пошли.