Падение «Вавилона»

Здесь, в Германии, как я моментально уяснил, была совершенно иная атмосфера служебных взаимоотношений, нежели на просторах Отчизны. Куда как более корректная, ибо никто ни с кем не хотел враждовать.

Среди солдатиков можно было встретить и генеральских отпрысков, и ребят из сибирской глубинки. Офицеры же делились на две категории: одни составляли так называемый «арбатский гарнизон», укомплектованный сынками и родственниками военачальников, другие же, в продуманный противовес, были набраны из ветеранов афганской бойни.

Дети коррупции не лезли на рожон, втайне стыдясь истоков предоставленной им зарубежной синекуры, «афганцы» же, нахлебавшиеся дерьма и крови, тоже весьма дорожили своим сегодняшним положением и зарплатой в твердой валюте, предусмотрительно избегая каких-либо противостояний.

Кроме того, всех нас объединяла неопределенность нынешнего положения временщиков и абсолютное отсутствие какого-либо одухотворяющего воинскую службу начала. На германской земле мы уже были опротивевшими хозяевам постояльцами, которым недвусмысленно указали на дверь, и главной целью людей в военной форме стало собирание возможно большего багажа и запасов для ухода в грядущую неизвестность.

Возвращение на родину не вдохновляло никого. Там, в России, большинство офицеров ожидало безрадостное полуголодное существование в неотапливаемых общежитиях, равнодушие окружающих, бьющихся за резко подорожавший кусок хлеба насущного, и полный идейный вакуум всеобщего разброда.

Принципы, которые руководили этими ребятами при их поступлении на военную службу, бесповоротно утратились, и все чувствовали себя бесстыдно и жестоко обманутыми. Отсюда и проистекало желание хапнуть, плотно набить личный саквояж всем, что попадется под руку, и задержаться на благодатной немецкой земле по возможности дольше.

Эти основополагающие аспекты здешней жизни я быстро уяснил из первого же разговора со своими новыми сослуживцами.

Отужинав формальной казенной овсянкой, я улегся в комфортабельную по армейским понятиям постель, погрузившись в безмятежный сон, и привиделись мне в нем комбат и Басеев. Офицеры внутренних войск стояли на дымящихся развалинах зоны, за покосившимися столбами с обвисшей и перепутанной колючей проволокой, и яростно грозили мне — явно и бесповоротно недосягаемому — крепко сжатыми кулаками.

К чему бы?

3.

Начались армейские заграничные будни. Далекие, впрочем, от какого— либо однообразия.

С вечера заполнив канистры на дивизионной колонке, я сразу же после завтрака подъезжал к базарчику, где «эмигранты» впаривали своим военнослужащим соотечественникам разную хренотень, закупаемую ими в оптовых магазинах Западного Берлина, которыми, в свою очередь, заправляли также российские аферисты.

«Эмигранты» ждали меня, а вернее, ворованный дешевый бензин, с нетерпением выстраиваясь за ним в очередь.

Тут же, на базарчике, предлагались выставленные на продажу подержанные «жигули», гнилые «мерседесы» и иная потрепанная техника, отслужившая цивилизованным жителям Европы и ныне предназначенная для экспорта и реэкспорта в строго восточном направлении.

Обменяв лагерные рублики на марки, я стал обладателем внушительной суммы и в перспективе подумывал о приобретении приличного автомобиля, однако на сей счет Михал Иваныч категорически рекомендовал мне не торопиться, поскольку, по его словам, дивизиону предстояла возможная передислокация.

— Деньги не трать! — предупредил он меня. — Никаких тряпок, никаких видео-шмидео, вообще — ничего! Отоваришься по моей конкретной команде.

Видимо, полковник Покусаев знал, о чем говорил. Сам он по крайней мере никаким барахлом себя не обременял, оставляя закупку товаров на некий одному ему ведомый «день икс», и я послушно следовал примеру своего командира — человека, безусловно, практического склада ума, искушенного как в коммерции, так и вообще в жизни.

Покуда я выполнял ежедневную норму продажи казенного горючего, полковник вел в своем кабинете прием посетителей, большинство из которых составляли все те же «эмигранты». Им предоставлялась дешевая водка и сигареты с военторговского склада, служебные квартиры для временного проживания и удостоверения служащих группы Западных войск, заменявшие многим отсутствующие в наличии паспорта. О каких-либо визах не приходилось и говорить: большая половина ошивавшихся около дивизиона торговцев проникла на немецкую территорию пешим нелегальным порядком, преодолев польскую, а иной раз и российскую, и украинскую границы.

При посредничестве этой бойкой публики полковник организовывал распродажи списанных военных грузовиков и запасных частей к ним, что приносило ему, подозреваю, солидные дивиденды.

Приторговывал также господин Покусаев и водительскими удостоверениями, имея хорошие связи с военной экзаменационной комиссией, ведавшей их выдачей.