Падение «Вавилона»

Благоустройство, а как-то: установление похищенной с армейского склада чугунной эмалированной ванны и душевого оборудования — заняло у нас весь вечер. Сил на сборку спального гарнитура уже не нашлось: в свой первый ночлег я решил удовлетвориться доставшимся мне по наследству реликтовым диваном, на котором, возможно, сиживал юный Адольф Гитлер.

Выпив по бутылочке пива с самодельной малосольной воблой, мы распрощались с Валерой до грядущего утра. Закрыв за ним дверь склада, я вдруг вспомнил, что забыл одолжить у него одеяло, подушку и простыни.

Беспокоить лишний раз умаявшегося за день приятеля не хотелось. Я разостлал на диванчике исторические государственные флаги в качестве постельного белья, уместил в изголовье бюсты идолов мирового комммунизма, обложив их для амортизации черепа шинелями, и, теми же шинелями накрывшись, погрузился в счастливый сон обретшего собственный приют скитальца.

Утром, купив на углу у метро кофе в пластмассом стаканчике и сэндвич с ветчиной, я уселся вместе с Изей в грузовичок и покатил, завтракая на ходу, в аэропорт Западного Берлина Тегель, на таможню которого пришло из Турции карго с дубленками и кожаными куртками, отправленное стараниями неведомой мне родственницы нового начальника.

Без каких-либо проволочек груз получив, мы двинулись на торговую Кантштрассе, где меня просто-таки поразило обилие магазинов, чьими владельцами являлись выходцы из России, прибывшие в Берлин незамедлительно после падения разделяющей город стены.

Большинство торговых людей превосходно знали друг друга по прежней, советской жизни, в которой, как я уяснил, эти ребята активно занимались противозаконной в то время спекуляцией и прочими махинациями, продолжив традиции своей деятельности уже на германской территории сплоченным, проверенным коллективом.

Впрочем, практически весь их бизнес основывался на российском армейском покупателе. Такие типы, как Изя, поставляли в оптовые магазинчики на Кантштрассе ходкий товар, а далее товар распределялся по мелким торговцам, реализующим его в воинских частях, подобных оставленному мной дивизиону. В своей среде торговцы именовались «лесниками».

Особенно популярным товаром являлось газовое, дробовое и электрошоковое оружие, приобретаемое убывающими на криминальные просторы отчизны военными как предметы первой тамошней необходимости.

Торговля же данными бытовыми аксессуарами требовала дорогостоящей лицензии, чье приобретение бывшие спекулянты считали такой же излишней роскошью, как и уплату налогов приютившему их немецкому государству, а потому на Кантштрассе зверствовала полиция, устраивая обыски в магазинах, проверки документов с целью обнаружения нелегалов, незаконно работающих за прилавком, а также безжалостно штрафуя владельцев машин, парковавшихся под знаками «остановка запрещена», которыми Кантштрассе, именующаяся с недавнего времени «улицей русской мафии», была усеяна на всем своем протяжении.

Посему выгрузку кожано-меховых изделий мы с Изей производили в ударном порядке, непрерывно озираясь на поток машин, чтобы вовремя узреть в нем бело-зеленые полицейские «жигули», грозящие неприятностями. Неподалеку от нас столь же спешно производили погрузочно-разгрузочные работы иные коллеги Изи, с кем он не успевал обмениваться приветствиями.

Волоча последние коробки с дубленками, мы вошли в магазин, дабы получить накладную, но тут в двери появился какой-то невзрачный человечек, отрывисто произнесший в сторону стоящего за прилавком хозяина:

— Полицай сигнал.

Практически вся публика, находившаяся в торговом учреждении, побросав свои тюки, сумки, теряя башмаки и очки, ринулась к выходу, но тут выяснилось, что невзрачный человечек, заглянувший в магазин, просто задал вопрос, имеется ли в продаже сигнал типа полицейской мигалки, и не более того.

Возникшая суматоха быстро улеглась, но на праздного посетителя вылился не один ушат нецензурного негодования.

Пока деловая публика предавалась выбросу своих отрицательных эмоций, к магазину действительно подкатил полицейский автомобиль и на пороге возникли двое офицеров с пистолетами и наручниками. С их появлением в помещении воцарилась торжественная тишина, подобная той, какая сопутствует последнему прощанию с покойным в похоронном учреждении.

Офицеры неспешно подошли к прилавку, спросив у побледневшего продавца, имеются ли у него в продаже сувенирные матрешки. Вопрос, вызвавший у остолбеневших клиентов магазина, снабжающих армию, судорожные улыбки.

— Ассортиментом не предусмотрено… — затрудненно дыша, прохрипел продавец.

Полицейские недоуменно переглянулись.

— Русский магазин, а матрешек нет, — хмыкнув, произнес один из них. — Очень странно.

Не дожидаясь дополнительных пояснений со стороны продавца, мы с Изей, двигаясь внезапно вспотевшими спинами по стеночке, выскользнули на тротуар, в несколько заячьих прыжков достигли сидений «мерседеса» и резво покатили прочь.

Дальнейший наш путь лежал в предместья Берлина, в одну из воинских частей, где Изе предстояли переговоры с полковником-интендантом, ведающим снабжением военторга продуктами и промтоварами.