Падение «Вавилона»

— Ребята, — сказал я, — нельзя же быть такими крокодилами! Это же конкретное убийство!

— Самоубийство, — поправил меня лысый. — Поскольку вы не захотели пойти нам навстречу. А когда идешь навстречу, то избегаешь столкновений. Вы не избегли. С чем вас и поздравляю.

Я посмотрел в оконце, где тянулся багряный лиственный лесок, пронизанный робким осенним солнцем.

— Остановите, — попросил я. — Надо отлить.

— Потерпишь, — прокомментировал дипломат. — Кстати, смотри не обкакайся. Кожа здорово впитывает запахи. А нам такая память о тебе не нужна.

— Кроме того, — продолжил я, — мы можем перевести нашу беседу на деловой уровень.

— Поздно, — сказал мордоворот.

— Ну хорошо, — тяжко вздохнул лысый, жертвуя, видимо, неприкосновенным запасом своей доброты и сворачивая в лес. — Дадим человеку шанс… Последний. — Он остановил машину у края небольшой полянки.

Вновь щелкнули замки, на сей раз разблокировав двери.

— Только, — предупредил дипломатический работник, достав из кобуры, таящейся под пиджаком, небольшой хромированный пистолетик, — хочу тебя предупредить, ублюдок: вздумаешь корчить из себя спринтера или стайера, прострелю оба твоих костыля, у меня это очень хорошо получится, даже не сомневайся.

Мы вылезли из машины.

Я не торопясь справил нужду, после, приблизившись к своим палачам, достал из-за пояса «макаров», передернул затвор, послав патрон в патронник, и произнес, с удовольствием глядя на их окаменевшие рожи:

— В Красную Армию я не поеду.

— Да мы же не собирались… — взволнованно начал лысый, но я перевел ствол пистолета на уровень его лба, и он заткнулся.

— И в белую армию я не поеду, — продолжил я. — А поеду я, с Богом, куда-нибудь от всех вас подальше, во глубину Европы. Открой багажник, лысый.

Приказание было исполнено с поспешностью необыкновенной.

— Теперь давай мне свою пушку, — попросил я мордоворота. — Только медленно ее доставай, двумя пальчиками, как кошелек — карманник…

Пистолетик дипломата мягко упал в пожухлые травы. Я, подобрав его, сунул в карман брюк.

— Ну, чего застыли? Лезьте в багажник! — сказал я господам из спецслужб. — Знакомьтесь с домкратом, сами себе напророчили…

— Да я маму твою!.. — прохрипел, леденяя яростным и одновременно затравленным взглядом, мордоворот и сделал это напрасно, поскольку своим беспредельным хамством достал меня окончательно и бесповоротно.

Ахиллесова пята любого мужчины — его яйца. Острый носок моего ботинка глубоко погрузился в промежность обладателя стальной мускулатуры, мгновенно мускулатуру парализовав. Той же ногой я толкнул мордоворота, протяжным басом выпевающего букву "о", в грудь, и он тут же заполнил своей массой багажник, воздев к небу волосатые ноги с задранными брючинами и выставив на обозрение потертые кожаные подошвы очень большого размера.

Все произошло настолько быстро, непроизвольно и лихо, что я и сам поразился просто-таки киношной элегантности собственных действий. У лысого же и вовсе отвисла челюсть, и, сноровисто уместив по личной инициативе конечности сослуживца в просторном багажнике, он без всякой дополнительной команды с моей стороны энергично нырнул туда сам, что я одобрил, единственно отобрав у него ключи от машины и документы на нее.

Захлопнув крышку багажника, я призадумался, прислушиваясь к обморочной тишине осеннего иностранного леса.

Глубокое октябрьское небо зияло какой-то зовущей в никуда пустотой.

Куда? Как? Зачем?

И — решил: в Берлин! А там посмотрим!

Не доезжая до города, я свернул в довольно глухое место, проехал проселком в сосновую чащобу и, дождавшись кромешной тьмы, выпустил из чрева комфортабельного автомобиля своих узников, находящихся в состоянии, близком к коматозному. Во всяком случае стоять на ногах и членораздельно изъясняться они не могли.

Думаю, представители Красного Креста вынесли бы мне общественное порицание за такое обращение с плененным противником.

Коря себя за излишнюю, возможно, жестокость, я продолжил свой путь в столицу новой, объединенной Германии, направляясь в более— менее мне знакомый ее район — Карлсхорст.

Аккуратно припарковав автомобиль на одной из пустынных вечерних улиц, я прошел дворами к ранее замеченному мной частному немецкому пансиону, где снял для ночлега уютную чистенькую комнату.

Ночные раздумья в моем положении — штука безрадостная и пустая. Я не стал утруждаться ими, сразу же провалившись в черную полынью глубокого сна.

Совершенно секретно.

«ЧЕТВЕРТОМУ».

Выполняя Ваше распоряжение, мы осуществили контакт с бежавшим из Российской Армии сержантом А.П.

В течение беседы объект вел себя лояльно, искренне, полностью отвечая на поставленные вопросы.

С достаточной долей вероятности можно утверждать, что содействия в побеге из колонии осужденного О.М. опрошенное нами лицо не оказывало.

Общение А.П. с О.М. носило характер случайный и поверхностный, хотя о причинах целенаправленного пребывания О.М. в колонии общего типа допрашиваемый, по его словам, догадывался, но, с другой стороны, подобный факт широко обсуждался и всем составом ИТК, включая администрацию.