Падение великого фетишизма. Вера и наука

Оппортунизм вносится в пролетарскую среду по преимуществу представителями «либеральных профессий» — адвокатами, журналистами, учителями, врачами, и т. под. — элементами, сравнительно еще сносно устраивающимися в буржуазном обществе, а потому склонными более «примиренски» относиться к его существующей организации; они стоят за «постепенность» развития, верят в «притупление противоречий» классовой борьбы, и обыкновенно переоценивают буржуазную культуру, слишком для них родную. В тенденциях старого трэд-юнионизма они находят для себя готовую опору, и потому стараются — нередко очень успешно — захватить в сферу своего влияния прежде всего профессиональные организации, а также родственные им по своим задачам ассоциации потребительные, производительные и т. под. В социальной науке и философии они отстаивают «совместимость» с пролетарскими идеями и стремлениями тех или иных буржуазных и полу-буржуазных систем. Типичными образчиками таких взглядов и такой тактики являются английские фабианцы, немецкие бернштейнианцы, русские правые меньшевики, итальянские реформисты и т. д. Во всех этих течениях идейное преобладание «интеллигентских» элементов особенно значительно и очевидно. [36]

Анархистский оттенок приносится в пролетарское движение, напротив того, главным образом представителями тех социальных групп, судьба которых оказывается в капиталистическом обществе наиболее мрачной и жестокой; безнадежно гибнущей под ударами конкуренции мелкой буржуазии, ремесленной, торговой и крестьянской, люмпен-пролетариата, неудачников из интеллигенции и проч. Тут преобладает, естественно, весьма непримиримое отношение к существующему строю, крайняя внешняя революционность, которой, однако, не соответствует глубина преобразовательных стремлений. Социальный идеал сохраняет наиболее существенные черты нынешней системы: обособленность личности, договорные отношения между людьми в их «свободных» общинах, и даже товарообмен между общинами. Дух коллектива здесь развит зачастую еще меньше, чем у оппортунистов, даже товарищеская дисциплина нередко рассматривается, как стеснение священной личности. Переоценки буржуазной культуры, конечно, нет, — есть даже как будто ее крайняя недооценка, безграничное презрение к ней. Но если присмотреться поближе к тем, большей частью, правда, слабо разработанным и даже путанным социальным и философским теориям, которые здесь применяются в качестве идейного оружия, то легко убедиться, что не только их материал, но и самые схемы мышления заимствованы в наибольшей части из буржуазных идеологий, революционно-демократических, и частью даже либеральных. Идеи естественного права, самоценной личности, социального договора, и нередко и различные идеалистически-метафизические концепции здесь находят для себя место, с большими или меньшими только вариациями. — Вполне типичными представителями этого течения являются, конечно, «анархисты» в собственном смысле слова; среди них значительное количество деклассированных элементов бросается в глаза. — Разновидность анархистов представляют русские максималисты, у которых, однако, индивидуализм выражен менее ясно и строго, благодаря усилиям русской революции, которая сама по себе обостряла потребность сплочения, и тем самым ослабляла и затушевывала индивидуалистическую тенденцию. — Затем еще менее типичны немецкие анархо-социалисты, итальянские и французские революционные синдикалисты и т. под.; у них благодаря преобладанию чисто-пролетарского состава окраска коллективизма пробивается гораздо сильнее, особенно в их массовой психологии; а у их теоретиков, большей частью «интеллигентов», индивидуализм выражен опять-таки резче, и есть в то же время немало точек соприкосновения с оппортунистами.

Так растущий пролетарский коллектив могучей силой притяжения своей живой массы привлекает к себе из всей своей социальной среды различные родственные себе элементы. Этим расширяется поле развития, и материал его становятся богаче; но в то же время возрастает сложность и усиливаются противоречия того социального материала, из которого складывается новая жизненная система, больше становятся трудности его гармонического объединения, стройней его организации. Все это должен преодолеть и жизненно претворить в себе великий коллектив на пути к тому перевороту, который разорвет его классовую оболочку и сольет его границы с границами человечества.

XLIII