Падение Ворона

– Слышь, батя, а кто это у нас вдоль забора ходит? – вдруг сказал Ворон, глядя на улицу. – Раз прошел, два… Вроде рожу отворачивает, а сам сюда косится…

– Где? – Молот проследил за его взглядом. – Да хрен его знает. Не из наших. Какой-то фраер ушастый – Пит таких живьем закапывал.

– Думаешь, не по нашу душу?

– Не по мою, точно! – Отец встал, выдернул из крыльца топор, подошел к забору, выглянул за калитку, вернулся к столу, и разлил по рюмкам остатки водки.

– Слинял! Может, случайно зашел на Лысую гору… А может, и нет. Ты остерегись, на всякий случай.

– Ладно, пора мне. – Ворон положил на стол сверток с деньгами. – Это тебе подогрев. Лишним не будет.

Отец взял сверток, подбросил на руке, будто взвешивая.

– Пойди, матери отдай. Она домашний общак держит…

Отец остался курить, а Ворон зашел в дом. С кухни вкусно пахло: по молодости мать работала поваром и не только умела, но и любила готовить. Да и потом из принесенного мяса всякие вкусности стряпала. Чтобы не приедалось одно и то же. Услышав шаги, она вышла навстречу. На шесть лет младше отца, она, в лучшем случае, выглядела его ровесницей – женщины быстрее стареют. Особенно, если живут на Лысой горе с бывалым арестантом, который словно бульдозер наехал на молоденькую девочку Марусю и раздавил ее жизнь. Ранняя незакрашенная седина, морщины и выражение скорбной притерпелости на лице, иногда проскакивающие блатные словечки, татуировки… Сорокапятилетние крали, которые не нюхали тюремной баланды и все свободное время проводят в салонах красоты, выглядят совсем иначе – Ворон насмотрелся на них на пляжах Карны.

Маруся стояла у кухонного стола и длинным острым ножом пластала шмат мяса, который держала на весу другой рукой. Ровные, одинаковые по толщине полоски шлепались на разделочную доску. Это было похоже на фокус – никто не умеет так ловко разделывать исходный продукт.

– Сынок, через полчаса подойдут отбивные. А хочешь, я бефстроганов сделаю. Или жаркое. Оставайся! Можешь и заночевать у нас!

На миг Ворону захотелось так и сделать. Но ему уже не десять, и не двенадцать лет, слишком много времени прошло между тем временем, когда он жил в этом доме со своими родителями и его нынешней жизнью…

– В другой раз – дела! – И чтобы сменить тему, спросил: – Мясо на базаре берешь?

Маруся хитро улыбнулась.

– Нет, Вера Пеструшка с мясокомбината носит. Мы чалились вместе, потом я ее в свой цех устроила… У нас одинаковые должностя были: «боец скота»! Я потом соскочила, а она до сих пор работает, ветеранскую медаль получила…

– А-а-а-а, ясно…

Ворон прошёл в комнату. Здесь всё было как прежде: часы с кукушкой на стене, застеленный выцветшей скатертью круглый стол, скрипучий диван, старый телевизор на полированной тумбочке, в проёме соседней комнаты видна кровать родителей…

Мать зашла следом, протёрла фартуком стул.

– Присядь, расскажи, как живешь-можешь?

Сама стала напротив, привычно прикрывая правой ладонью левую, на тыльной стороне которой синело восходящее солнце, а на безымянном пальце – перстень с тремя лучами.

– Сейчас можно вытравить эти порчушки, – кивнул Ворон.

Она отмахнулась.

– Хрен с ними. Всю жизнь так проходила, чего на старости лет хвостом бить? Иду куда-нибудь – прикрываю платком. Да куда я хожу? В магазин, на рынок, да в баню… Не женился ещё?

– Если надумаю жениться, ты узнаешь первой, – улыбнулся Ворон. А сам подумал: «А вообще-то уже и можно семью завести…» И удивился: никогда раньше такие мысли не приходили ему в голову.

– Хочется же дожить, внуков понянчить…

– Понянчишь еще!

Мать вздохнула.

– Дела хоть как? – повторила она вопрос. – Фарт есть?

– Да пока вроде есть. – Он протянул деньги. – Возьми, вот!

– Спасибо, сынок! Но здесь же много!

– Мало. Скоро будет больше. Бери!

Мать спрятала сверток в карман фартука.

– Ты только этого бандита стремайся, – понизив голос и оглядываясь на дверь, сказала она. – Это мокрушник, а не честный вор! Иуда!

– Кто? – удивился Ворон.

– Отцов, вроде как корефан… Лисица! Держись подальше от этой суки рваной, за ним крови не одно ведро!

– Угу, – кивнул Ворон. – Ладно, пойду я! Дела не ждут.

Родители проводили его до калитки. Отец пожал на прощание руку.

– Будут проблемы – говори! И Питу говори – он все что угодно разведет по правилам, комар носа не подточит…

Мать поджала губы и многозначительно покачала головой. Но сделала это так, чтобы муж не видел.

Ворон вышел со двора, но пошел не к машине, а в противоположную сторону. Через несколько минут он спустился по косогору на набережную, несколько раз обернулся, но за ним никто не шел, и ничего подозрительного он не заметил.

«Интересно, сколько станет водила меня ждать? – подумал он и довольно усмехнулся. – До ночи точно простоит!»

Глава 4 Слово – не воробей

Июнь 1991 г., Тиходонск

Рабочий телефон Марины долго не отвечал. Только около пяти часов он услышал в трубке волнующий голос.

– Алло!

– Привет, это я…

– Привет! – Она была явно удивлена. – Ты откуда звонишь?

– Из Тиходонска, откуда еще? Приглашаю на ужин в «Адмиральский причал». Что скажешь?

Она помедлила.

– Хорошо. Во сколько?