Падение Запада. Медленная смерть Римской империи

Начав свой мятеж с горсткой сторонников, Прокопий постепенно собрал по частям армию из проходивших мимо частей. Все это были войска Валента. Кажется маловероятным, что его войска достигли численности десять тысяч человек или даже больше. В результате большая часть его воинов опять-таки перешла на сторону Валента. Но, даже располагая столь скромными силами, Прокопий едва не сместил последнего. То было еще одно свидетельство ненадежности положения императора. Солдат и чиновников противника часто можно было склонить на свою сторону. В случае с Прокопием возник эффект снежного кома: первоначальный успех побудил присоединиться к нему еще больше войск. Если узурпатор завоевывал господство в той или иной местности, это создавало опасность для тех военных и штатских, кто отказывался поддержать его. Быть на стороне победителя всегда выгоднее, чем на стороне побежденного, и где бы ни возникал конфликт, люди всегда начинали гадать, чья победа более вероятна, и действовали соответственно. Как и в случае других узурпации, за восстанием Прокопия последовало немало отставок и казней, равно как и возвышений тех, кто снискал благоволение императора — зачастую благодаря тому, что вовремя покинул мятежника^{343}.

Императоры наряжались в эффектные разукрашенные одежды, напоминавшие военную форму. Их представители носили более скромное платье, которое тем не менее напоминало о вверенной им власти и их связи с властителем империи. Незначительные различия в цвете и отделке туники, головного убора, платья и даже обуви имели важное значение, так как отражали иерархию должностей. Раздувание бюрократического аппарата привело к появлению большего количества постов, назначения на которые могли послужить наградами для сторонников. Это также означало, что многие могли представлять императорскую власть, где бы они ни находились. Законодательство позволяло им зачастую брать больше, чем требовалось для блага государства. В смутные времена подобные злоупотребления, вероятно, делались еще более частым явлением^{344}.

В годы правления Валента несколько разбойников в Сирии выдали себя за государственного казначея и его охрану. Замаскировавшись таким образом, они вошли в город в конце дня и открыто заняли дом видного аристократа, объявив, что он осужден императором. Они разграбили дом и перебили всех оказавших сопротивление слуг, а затем еще до рассвета группа покинула город. Беспардонные действия налетчиков свидетельствуют о повсеместном уважении к представителям императора и страхе перед ними. Что до шайки, о которой мы упомянули, то какое-то время ее дела шли успешно; бандиты жили в роскоши. В конце концов императорские войска нашли их и перебили всех, включая их сыновей, дабы те не выросли разбойниками^{345}.

Такие махинации с использованием атрибутов императорской власти были исключительно редки (хотя и производили большое впечатление). Однако контроль над настоящими чиновниками требовал бесконечных усилий и представлял собой чрезвычайно трудную задачу Занятие той или иной должности позволяло получить соответствующие привилегии. Более высокие посты влекли за собой получение более высокого социального ранга. Практически все они давали освобождение от сопряженных со значительными расходами обязанностей перед теми общинами, откуда происходило должностное лицо. Жалованье платили не слишком большое, по крайней мере на невысоких должностях, но взятки, дававшиеся за одолжения, и плата за услуги служили дополнительным источником дохода (для этого существовало выражение «продавать дым»). Традиции патронажа и взаимных услуг глубоко уходили корнями в греко-римскую историю. Соглашения такого рода не считались коррупцией, если только они не приводили к искажению решений правительства или назначению на пост кандидата, совершенно неспособного к службе. В ряде случаев власти формально признавали и одобряли взяточничество. Надпись, найденная на стене здания городского управления в Тимгаде (Северная Африка) и относящаяся ко времени правления Юлиана, содержит детальные сведения о выплатах, предстоящих обеим сторонам в случае обращения в суд при дворе наместника. Ничто не делалось без точно определенной платы каждому из чиновников, вовлеченных в судебный процесс с самого его начала. Издержки всегда оценивались, если можно так выразиться, в зерновом эквиваленте, хотя непонятно, выплачивали ли их на самом деле зерном или деньгами. Расходы возрастали, если чиновникам приходилось отправляться в поездку (каким бы ни было расстояние) — к примеру, для того, чтобы отвезти повестку. Ведение дел обходилось недешево — впрочем, очевидно, что это замечание справедливо для всех эпох, пусть даже способ оплаты изменился^{346}.