Падение звезды

— Ну вы меня поняли, — договорю! Иван Павлович. Ухмылка его стала злобной и кривой. — Он знал, что я об этом знаю. Но мы никогда это не обсуждали. Я почти и не ревновал… Ну то есть… так, иногда… когда позволял себе стаканчик-другой. Напрасно хмурите свои бровки, деточка. Я Рэма не убивал. Доказывать вам это не буду по одной простой причине: у меня есть железное, пуленепробиваемое алиби. Вдень, когда прикончили Рэма, меня не было в городе. Я отдыхал с семьей в Доме отдыха в Отрадном. Можете позвонить, поинтересоваться. Более того, чтобы облегчить вам задачу, сразу скажу: я весь вечер и полночи был на виду. Сидел в баре и накачивался граппой, как какой-нибудь итальянский поросенок. Что? Не верите?

— Нет, почему же. Просто… — Светлана замялась. — То, что вы сказали, резко отличается от всего того, что я слышала о Мамотюке раньше. И кстати — вы не говорили об этом следователю из угро.

— Не говорил, — согласился Рогов. — А знаете почему?

Светлана отрицательно покачала головой:

— Нет.

— Да потому, что тогда она еще не ушла от меня. И я готов был забыть все и ни словом ее не упрекнул. Что, не верите?

Иван Павлович был изрядно пьян. Блеск в его глазах сменился мутью, голова медленно покачивалась.

— Верю, — поспешно сказала Светлана. — Иван Павлович, я думаю, вам больше не стоит пить. Если ваши коллеги увидят вас в таком состоянии, вы…

— А, бросьте! — небрежно махнул рукой Рогов. — Ничего со мной не случится. Как говорится, не впервой.

Он вновь потянулся за бутылкой. «Еще одна порция граппы — и он будет совершенно невменяем», — подумала Светлана и поспешно спросила:

— Иван Павлович, кто такая Алла Б.? Я видела ее на фотографии вместе с Мамотюком.

Бутылка замерла в руке» Рогов.

— Алла Б.? Ну… я знаю двух Аллочек Б. — Улыбка Рогова стала игривой, и Светлана поняла, что сейчас он будет шутить. — Первая…

— Только не надо про Пугачеву, — опередила Светлана.

— Хорошо, не буду. Тогда перейду сразу ко второй. Это страшная женщина. Ну то есть… Не в том смысле, что страшная физиономия. С физиономией у нее как раз все в порядке. Я имею в виду… душу. Душа у нее черная. В ней царит полный хаос, как в вертепе. Одним словом, р-роковая женщина!

Иван Павлович налил-таки себе граппы и отставил бутылку в сторону.

— Скажите мне фамилию этой женщины.

— А зачем вам?

— Я хочу с ней поговорить.

— О Рэме?

— Да.

— Что ж… Это будет вполне уместно. Рэм частенько к ней захаживал. Впрочем, не он один. Ваше здоровье, деточка! — Рогов осушил стакан и вытер губы ладонью. — Так говорите, хотите знать ее фамилию?

Светлана кивнула:

— Да. Очень.

— Боровская. Алла Петровна Боровская. Проживает в Марьиной Роще. По адресу…

Рогов продиктовал адрес. Светлана записала его в блокнот.

— Иван Павлович, вы назвали Боровскую роковой женщиной. Могу я узнать, что вы имели в виду?

— Ох, деточка. Я вижу, любопытства вам не занимать.

— Это не праздный интерес. Я делаю свою работу.

— Я понимаю, понимаю, — покивал Рогов. — Что ж, видимо, истина, и впрямь, достигается путем многочисленных расспросов. Видите ли, я назвал Боровскую роковой женщиной, потому что на ее счету немало разбитых мужских сердец. Даже ваш покорный слуга чуть было не потерял из-за нее голову.

— Вы? — удивленно вскинула брови Перова.

Иван Павлович кивнул:

— Я. Я даже жениться на ней хотел. Давно. Лет пять назад.

— А как же…

— Моя жена? — Рогов грустно улыбнулся. — Представьте себе, в тот момент мне было абсолютно не до жены. Эта роковая барышня вскружила мне башку. Черт подери, у нее настоящий дар кружить мужчинам головы!

Перова нахмурилась. Пока что она абсолютно ничего не понимала.

— Чем же занимается эта женщина? — сухо спросила Светлана. И добавила: — Разумеется, в свободное от адюльтера время.

— Точно не знаю. Во времена наших с ней отношений она пыталась стать певицей. Что-то даже записывала в студии… Погодите, как же там?.. — Рогов повертел в воздухе растопыренной ладонью и вдруг запел — красивым, чистым баритоном:

Мне кажется, тогда
вы были с пор-ртугальцем!
А может быть,
с мала-айцем вы ушли!

Пам-пам.

— Вертинский, — узнала Светлана.

Рогов кивнул:

— Совершенно верно. Александр Вертинский, царство ему небесное. Хороший был артист. Пел не трахеями, а сердцем.

— Значит, она пела песни Вертинского? Экзотический выбор.

— Никогда не знаешь, где спрятана золотая жила, — философски заметил Иван Павлович. — Мы надеялись, что ниша романсов на нашей эстраде еще не занята. -

— «Мы»? — переспросила Светлана.

Рогов качнул седой гривой:

— О да. Мы! Я ведь вроде как спонсировал Аллочку. Был на студии, когда она записывала свои песенки. Пытался через знакомых пристроить их на радио. Но… Как говорят в таких случаях, мы потерпели полное фиаско. То ли вокальные данные у Аллочки были не на высоте, то ли романсы давно и безнадежно вышли из моды… — Иван Павлович посмотрел на почти пустую бутылку и мрачно закончил: — Так или иначе, но после этого мы расстались.

— Ясно. А что, генерал Мамотюк тоже был ее любовником?

Рогов пристально посмотрел на Перову. Усмехнулся: