Падшая

Это было обычное утро. Выбравшись из своей постели, что больше напоминала птичье гнездо, я направилась к ручью. Ледяная вода этого неугомонного соседа всегда помогала мне проснуться, как и напоминала, кто я на самом деле. Единственное зеркало, что у меня было – неспокойная рябь Шолиха. Я прозвала его так еще в свой первый год пребывания здесь, думаю, вы понимаете, что мне не удалось привыкнуть к его шуму сразу, особенно с таким хорошим слухом. Были ночи, когда я проклинала его, тщетно пытаясь заснуть под шуршание воды и резкие стуки падающих толстых веток, врезающихся в камни на крутых порогах и трескающихся на части. А затем пришли дни, когда я была благодарна и ему, и пестрому дятлу, что время от времени заменяли мне собеседников.

Вздрогнув от ощущения холода, что множеством иголок впился мне в кожу, я встряхнула мокрые ладони и усмехнулась. Нелепая картина: глаза старухи, увенчанные морщинами и затянутые красной паутиной, но при этом лицо молодой женщины, нетронутое годами: чувственные алые губы, аккуратный прямой нос, длинные каштановые локоны и две большие седые пряди по правой стороне. Глаза и седина – расплаты за два моих промаха. Две человеческие жизни, что я забрала. Одна принадлежала монстру, вторая… Память о второй вечно будет преследовать меня, терзая чувством вины. Поразительно, ведь до заключения я была единственной из Воронов, кто держал себя в руках. Только на мне не было крови невинных. Но десятилетие взаперти заставило изголодаться моего монстра, и я все же совершила ошибку.

Он выбежал неожиданно, прервав мои мучительные воспоминания. Маленький мальчик, обычный ребенок в дранном тряпье, таких в наши дни пруд пруди. И вроде бы ничего примечательного, если не считать место, где он оказался совершенно один. Он огляделся по сторонам (меня не заметил), а затем бросился прочь. Он бежал вверх по течению, старые ботинки утопали в мокром песке, который то и дело норовил стащить их с его быстро мелькающих пяток. Странно, но я даже не ощутила его присутствия. Смотрела на него, но не ощущала ни запаха, как и не слышала ни дыхания, ни рвущегося из груди сердца. Я словно наблюдала за духом, что вопреки всем законам вселенной оставлял следы на мокром песке.

Опасность. Вонь, которую сложно с чем-то спутать. Гниль и тлен, приправленный запахом жженой плоти. Они гнались за мальчиком вдоль берега, но не покидал тени многовековых деревьев. Дорги не любили солнечный свет. Для их глаз, привыкших к кромешной темноте, солнце становилось ядом, слепящим без жалости.

Не раздумывая, я бросилась в погоню. Мальчик был быстр. Мне с трудом удалось его обогнать, учитывая, что ноги у меня в два раза длиннее, да и сама я не человек. Но удивление моментально отошло на второй план, внутри меня проснулся охотник. Это чувство предвкушения битвы, когда все тело в напряжении, идет бешенная пульсация по венам, зрение, слух, ― все переходит на новый уровень. Ты ощущаешь прилив сил вместе с сумасшедшей эмоциональной тряской. Броситься в бой – встать на грань между жизнью и смертью. Испытать это наслаждение, смешанное со страхом, который ты преодолеешь вместе с первым ударом. И раз за разом он будет отступать, а тебя все крепче будет засасывать в трясину жажды. Жажды крови и победы. Никогда я не чувствовала себя более живой, чем в эти минуты.

Вот он! Заветный брод! Брызги под моими ногами разлетались в разные стороны. Я в считанные секунды оказалась по другую сторону, мальчик пронесся мимо меня. Его взгляд был прикован к Доргу, что уже сделал свой первый прыжок и вышел из тени деревьев. Серая кожа, темно-фиолетовые круглые глаза на тощем лице, пасть без губ, что тянулась от одного заостренного уха до другого, а вместо носа только широкие ноздри. Тварь приземлилась на четыре длинные лапы, что по форме напоминали человеческие руки, только эти конечности были в два раза длиннее тела своего хозяина. Его серые пальцы плавно переходили в черные острые когти. Живот впал – он давно не ел. Наверное, поэтому и наплевал на солнечный свет, не в силах более терпеть голод. Тварь разинула пасть, демонстрируя ребенку два ряда острых зубов. Не меньше сотни – он один из старых, а значит, далеко не слаб даже в таком состоянии. Дорг огласил берег своим утробным рычанием, мальчик машинально обернулся и споткнулся о ветку. Он упал на бок и тут приметил меня. Лицо мальчонки просияло надеждой. Ненавижу этот взгляд. Он слишком многого всегда просит. Никто в пылу битвы не в состоянии обещать тебе полную безопасность, парень. И я не стану. Прости.