Падшие

Драку спровоцировал Джип. Он вылетел из-за небрежно закрытой дверцы вольера с горящими местью глазами, в два огромных прыжка нагнал Волчка, вцепился ему в густую шерсть и повалил на землю. Двор огласился задорным лаем, часть собак болела за Волчка: все-таки свой, а часть за Джипа, сила и раны которого вызывали уважение.

Олег выскочил из дверей кабинета на втором этаже и устремился во двор, кляня себя и обещая, что это последний раз, когда он согласился лечить вредного стаффорда. Все, больше никогда… Внезапно раздался жалобный визг, Олег прибавил ходу, распахнул двери и, изумленный, остановился.

Джип катался по земле, захлебываясь от визга и пытался сорвать лапами непонятную рыжую шапку, залепившую ему морду. Шапка яростно шевелилась и в какой-то момент распалась на лапы с когтями и оскаленную окровавленную пасть.

– Ахаха, – хрипло выдохнула шапка и победно оглядела потрясенно молчащий собачий коллектив.

Олег тогда долго хохотал и все спрашивал Толстого, не согласится ли он отдать ему своего саланга для опытов по скрещиванию, может получиться интересная порода, уж если стаффорд сдался, то кто же лапу поднимет на такое рыжее и пятилапое?

Сейчас Олег взял телефон и, все еще улыбаясь от воспоминаний, ответил:

– Слушаю.

Потом отдал Леле трубку и предупредил, что молодые уже едут, сюрприз обещали показать лично, потому что это не тема для разговора по телефону.

Они вошли, робко держась за руки и загадочно улыбаясь. Саланг сразу запрыгнул Толстому на плечо и громко «заахал», призывая внимание к хозяину.

Олег, вытирая руки вышел из кухни, и остановился, пораженный. Толстый был снова… человеком. Белое чуть загорелое лицо. Ни следа зелени. Прежний Толстый. Только волосы острижены совсем коротко, чтобы сравнялись пряди, которые тот во время спасения Марины отхватил ножом.

– А как? – Леля и Олег сказали это одновременно и переглянулись.

– Мы последние две недели из лаборатории не вылезали, все со спектрами этими бились. Вроде начнет получаться, а потом раз, и все назад возвращается.

Марина немножко гордилась, потому что именно она нашла в конце концов решение.

– А потом я вспомнила, что когда Толстый заразился, ему кололи инсулин, понимаете?

Марина счастливо засмеялась.

– Это был катализатор! Инсулин этот. Химическая реакция, то есть заражение, произошла только потому, что организм был под завязку заполнен инсулином. Не знаю, как это связано и почему. Нужно изучать.

Толстый снял саланга с плеча, пересадил на землю и обнял Марину.

– Ну, в общем, мне ввели инсулин, кстати, я чуть не сдох, облучили по новой, реакция пошла в обратную сторону, и изменения остались необратимыми.

– Подожди, подожди, а глаза?

– Глаза пока вампирские, я линзы ношу. Маринка потом еще что-нибудь придумает, да, Марин?

Он положил девушке голову на плечо и потерся коротко остриженной макушкой.

– А фишки-плюшки? Телепатия?

– Это все осталось. Мы же облучали только определенные гены, которые отвечают за цвет кожи.

– То есть ты…

– Да, до сих пор понимаю интуитивно тексты, могу побаловаться гипнозом и телепортация тоже осталась. Я на службу устроился. В два журнала. Переводчиком писем и статей. Поработаю, пока пятый курс закончу и диплом защищу, а дальше видно будет.

– Я завидую. Мне телепортация не помешала бы, я ничего не успеваю, – Леля поправила сережку в ухе, та почти нестерпимо блеснула на солнце крупным бриллиантом.

Марина с Сергеем переглянулись и протянули свои правые руки. На безымянных пальцах у них золотились новенькие обручальные кольца, по окружности усыпанные бриллиантовой крошкой.

– Поженились? – ахнула Леля.

– Расписались сегодня. Свадьба в выходные. Приглашаем вас и Юру. Как он устроился?

Юра сразу после возвращения с Харанга уехал в Питер, посылал оттуда смешные смс о том, что ему «зашли» межзвездные войны, а на Земле рутина и бюрократия, а если с неба на голову и сыплется что-то, то это исключительно неприятности.

***

На свадьбу Юра не приехал, написал, что совершенно некогда и кажется, он заболел – чихает и кашляет. Желает долгих лет счастья и просит принять подарок-статуэтку: милая пастушка в легком летнем сарафанчике держит за лапу сидящего на пеньке зеленого медведя с красными гранатовыми глазами. У самой пастушки глаза были разными: один голубой, сапфировый, другой зеленый, изумрудный.

Когда гости: родители Марины, приехавшие ради такого случая откуда-то из Непала, бабушка, папа и мачеха Толстого, и Олег с Лелей далеко за полночь разошлись, Сергей прижал к себе жену и перенес их обоих на берег маленького острова посередине Тихого океана, туда где никого нет, только белый песок, огромная луна, и волны, с шелестом подбирающиеся к ногам. А еще есть небо над головой – родное черное небо с россыпью одинаково-серебристых далеких звезд.