Падшие ангелы (ЛП)

— Именно. Я полагаю, товарищ Карпов, они уже знают, на что мы способны после того, что случилось в Северной Атлантике. Они знают, что мы можем с ними сделать прежде, чем они смогут сделать что-либо нам. Они знают, насколько мы опасны. Они знают все это, и все же они здесь. Это ведь можно счесть проявлением отваги?»

Сначала переговоры. Что же, адмирал, я так и поступил, сказал Карпов воображаемому Вольскому, ощущая странность в том, что его нет и желание, чтобы он здесь был. Когда он был здесь, вся ответственность за вступление в бой и нанесение урона врагу ложилась не только на его плечи. Он мог советовать и предлагать решение, как опытный боевой офицер. Но вся моральная сторона ответственность ложилась на Вольского.

Но адмирала здесь не было. Он находился за много десятилетий от них, ведя собственный бой с американцами. Жив ли он еще, подумал Карпов? Он отправил меня, сделал ход конем, дав мне Краснознаменный Тихоокеанский флот, и все, что он него осталось, продолжало вести бой с американцами.

Сначала переговоры. Вот что из этого вышло. Хэлси все еще был там, полный решимости, как и британский адмирал, и шел навстречу.

— Нам предстоит настоящий бой, Роденко, — тихо сказал он. — Они выставили эту линию с целью найти нас. Наши помехи подавили их радары, и теперь им нужно обнаружить нас визуально.

— Что они и делают, товарищ капитан, — ответил Роденко.

— Я также ожидаю, что скоро появятся самолеты.

Что-то в голосе Карпова выдавало его опустошенность, усталость и желание бросить все. Роденко внимательно следил за капитаном, видя, как его взгляд перемещался по тактическому планшету, отмечая те или иные объекты. Он словно что-то оценивал, делал какие-то выводы, но его движения казались механическими. Он производил впечатление машины, компьютера, занятого холодными расчетами военных операций. Но Роденко понимал, что он был человеком, пережившим за последнее время множество эмоциональных потрясений. Карпов выглядел опустошенным и очень уставшим. Его начал наполнять адреналин, когда флот столкнулся с силами капитана Таннера… Казалось, это было так давно, хотя на самом деле всего несколько дней реального времени назад. Капитан мало спал, и время от времени от него можно было уловить запах водки. У всех людей был свой предел.

Он задался вопросом, что будет, если с Карповым что-то случится. Как ему продолжать бой? Что, если это случится в тот самый момент, когда Карпов решит применить ядерное оружие? Хватит ли ему духу сделать то же самое?

— Что же, я не намерен сидеть здесь и ждать, пока эти самолеты не заполонят собой весь экран радара. Если я замечу, что они начинают собираться над авианосцами, я намерен атаковать их. Если какой-либо их корабль обнаружит нас, утоплю к чертовой матери.

— Так точно, товарищ капитан, — быстро ответил Роденко. Он ясно слышал в голосе Карпова напряжение и близость к краю. Все на мостике ощущали это.

Роденко бросил взгляд на корабельный хронометр. Было лишь вопросом времени, когда американцы приблизятся достаточно, чтобы обнаружить их. Затем появятся самолеты — возможно больше, чем у них имелось ракет. В воздухе начнется дикая резня… И кто-то все же сможет прорваться.

— Товарищ капитан, «Орлан» запрашивает указаний.

Карпов подавленно посмотрел на Николина.

— Скажи им, что я намерен атаковать американцев здесь, — сказал он, указывая на тактический планшет. — На правом фланге. Мы начнем действовать по собственному усмотрению, и определим цели для них. Ка-226 занять позицию, позволяющую нам лучше видеть то, во что мы стреляем. Я намерен пробить брешь в их линии в этом месте и потопить все, что сочту нужным. «Адмиралу Головко» продолжать вести противолодочную оборону силами вертолетов. Сонар в активный режим. Я не хочу сюрпризов.

— Вас понял, товарищ капитан.

Роденко следил за изменением обстановки с каждым оборотом луча сканирования на экране радара дальнего обзора. Он ощутил беспокойство, так как обнаружил что-то, похожее на концентрацию малоразмерных целей на юге. Оператор радара тоже заметил это и повернулся, чтобы доложить, но Роденко поднял руку, давая ему знак молчать. Сообщать плохие новости было его работой.

— Товарищ капитан, наблюдаю крупное воздушное формирование на юге.

Он заметил, как взгляд Карпова мгновенно переместился с тактического планшета на него. Капитал облизнул губы, словно очень хотел пить. Протер лоб правой ладонью. На этот раз в нем не ощущалось уверенности. Его подбородок не был поднят, а глаза казались темными тлеющими углями, а не яркими и живыми. Роденко не привык видеть его в боевой обстановке таким. Не последовало команды внести отметку в журнал о начале боя, как он сделал со всем пафосом перед сражением с «Ямато». Карпов имел вид человека, идущего на свою последнюю великую битву, уверенный, но настороженный и словно обремененный каким-то предчувствием, словно у Наполеона перед Ватерлоо. Спустя мгновение он сказал тихо, но твердо.

— Самсонов, П-400[82] к пуску. Стрельба на предельную дальность, два залпа по восемь. Испортим им праздник.