Падшие ангелы Мультиверсума

И поэтому Дверь позвала его.

Напуганный техник управился за восемнадцать минут. Громадная махина А-поезда задрожала и без единого звука, если не считать тихого пения генераторов, поднялась на полтора метра над платформой.

Глеб почувствовал протест в желудке и покосился на Тэньши. Тот продолжал невозмутимо маячить у окна. Покинув дом Белуги, они не обменялись и десятком слов. Глеб подумал, что такой напарник устраивает его, как никакой другой.

Рыцарь обернулся к рыжему пилоту, нависшему над приборной доской. Этот псих оказался еще и убежденным натуралом без единого имплантата во всем теле. У него не было даже вживленного интерфейса. Вот и ответ, почему он застрял в стажерах. Таким, как он, не доверяло руководство ни одной компании.

Рыжий почувствовал его взгляд и, обернувшись, выставил большой палец. На его лице расцвела привычная улыбка.

– Тяга в норме, босс, – сообщил он. – Энергоснабжение тоже. «Пушинка» готова к старту.

– «Пушинка»?

– Ну да, – улыбка стажера растянулась еще больше. – Здесь у всех поездов есть имена. Вот тот старый экспресс – это «Медведь». У него инерционные компенсаторы рычат. Слева от нас «Малыш», у него тяги только на пять вагонов.

– А мы, значит, на «Пушинке»? – спросил Глеб, чувствуя, как и сам уже потихоньку сходит с ума.

– Ага. Правда, остальные называют ее «Капризной сукой», но «Пушинка» мне нравится больше. Она вся такая невесомая, – он нежно погладил исцарапанную панель ладонью.

– Гхм, – рыцарь прочистил горло. – Ты сказал, что она готова к взлету?

– Так точно, босс. Ключ на старт?

Не в силах больше сказать ничего, Глеб кивнул. Далее произошло следующее. Рыжий пилот достал из кармана лимонно-желтые горнолыжные очки со встроенным таймером и указателем направления ветра. Надел. Вытряхнул из того же кармана и натянул перчатки из черного кожимитата с обрезанными пальцами. Волнообразным движением размял кисти и положил их на рукоятки управления. Нагнулся к микрофону.

– Эй, там, в машинном, – сказал он хриплым голосом, несомненно подражая кому-то. – Подбавить угольку!

Глеб застонал, но за усилившимся гудением генераторов А-поля его не было слышно. Поезд, повинуясь наклону рукоятей, скользнул вдоль направляющих, постепенно набирая скорость.

– Йеху-у-у-у! – завопил рыжий.

На его лице появилось выражение полного и беспредельного блаженства.

Оглушительно завопил динамик, блаженство на лице рыжего сменилось беспокойством. Паникой. Что-то состоящее из металлической рамы и сетки надвинулось спереди, раздался оглушительный треск. А-поезд заходил ходуном. Лобовое стекло покрылось угрожающими трещинами, но устояло.

– Ворота, – сказал рыжий помертвевшим голосом. – Я забыл. Их надо было открыть из диспетчерской.

Глеб, в момент столкновения сжавшийся в комок (насколько это было возможно в «скорлупе»), медленно распрямился и огляделся по сторонам. Ни ворот, ни станции. А-поезд плыл в Небесах, все еще набирая скорость.

Обернувшись, он увидел, что Тэньши так и не сдвинулся с места. Значит, настоящей опасности не было.

Рыжий продолжал что-то мямлить.

– Проехали, – сказал ему Глеб. Действительно ведь, проехали. – Какой маршрут у твоей «Пушинки»?

Стажер, поняв, что его не будут убивать, оживился.

– Вот, – он ткнул пальцем в мерцающую схему. – Ботанические Сады, Сектор Крылова…

– Так, в маршрут вносятся изменения, – Глеб наклонился к микрофону, постучал по нему металлическим пальцем. – Уважаемые пассажиры, следующая остановка – штаб-квартира ТПК «Неотех».

Пардус оторвал взгляд от большого желтого волдыря, набухшего с тыльной стороны ладони. Броня протянет недолго, это ясно.

– Я слушаю, – сказал он вытянувшемуся перед ним агенту.

Тот перестал таращиться на обтянутую больной псевдоплотью руку и доложил:

– «Дискоболы» выведены на позицию. Развертывание завершено. Объявлена нулевая готовность к подавлению заданных участков.

Соблазн отдать решающий приказ был велик. Через три минуты штаб будет эвакуирован, и он сам окажется в спасительной кабине «Сомова». А реактивные гаубицы превратят весь этот сектор в развалины. Огромный могильник для степных волков и их двуногого предводителя.

Но именно сейчас делать этого было нельзя. Волох понимал это как никто другой. И хотя внутри у него ворочался жаркий комок ярости, голос полковника СФК оставался ровным:

– Подавление временно отставить. Пусть ожидают приказа.

Древние китайцы утверждали, что одно из величайших искусств стратега – умение обратить свое поражение в победу. Аркадий Волох в один момент лишился поддержки Секретаря и потерял Дарью Заваду – мать последнего «гостя». Остался без двух ближайших помощников. Для многих это означало бы крах всех планов и надежд. Но не для Пардуса.

– Обеспечьте мне прикрытие, – сказал он федеральному агенту. – Я собираюсь вести переговоры.