Падшие Ангелы (СИ)

Адриан совершал выпады, неизвестные Каре ранее, он двигался как зверь, заставляя ее пригибаться, отражать удары, отскакивать в стороны. Ни один противник из Академии даже рядом не стоял с ним. Те студенты были хаотичными, совершенно не обдумывали свои действия, просто пытаясь задеть, да посильнее, а потом быстро выдыхались. Они же будто танцевали свой собственный танец. Безжалостный. Смертельный. Опасный. Дыхание Адриана оставалось все таким же размеренным, как если бы он не делал ничего сложнее, чем листал страницы учебников. Каждое его движение будто было прописано заранее, а тактика боя вытренирована еще в те времена, когда Кара впервые взяла в руки клинок. И только небольшая россыпь капелек пота на переносице выдавала его легкую физическую усталость.

На удивление, Кара все еще держалась на ногах, не позволяя слабости овладеть собой. Не сейчас. Не перед ним. Не так. Адриан и правда был лучшим бойцом из всех, кого она когда-либо встречала. Наверное, проиграть ему было бы не стыдно, особенно, в первой схватке. Кара почти согласилась на глупое предложение своего начинающего уставать тела и мозга. А потом вспомнила, что сдайся она сейчас, не видать ей в ближайшее время патрулей и уважения команды. И что самое важное — уважение самой себя.

На войне все средства хороши. Поэтому она поступила так, как поступала редко, ненавидя мухлевать всем сердцем. Вот только вне зависимости от способа достижения цели, в итоге оставалось только две стороны: проигравшие и победившие. А она ненавидела проигрывать, просто не умела. Будто бы проигрыш — это клеймо, что ты будешь нести всю свою жизнь и вспоминать через пятнадцать лет перед сном сразу после всех глупых ситуаций, в которые попал давно.

Кара сделала выпад, сбив Адриана с ног. Он попытался в последний миг устоять на ногах, хватаясь за воздух, когда она поступила так второй раз, ударив его по второй ноге.

Адриан оказался на спине, тяжело дыша и пытаясь осознать, что только что произошло. Его не побеждали много лет. Так много, что он даже забыл это горькое, съедающее изнутри чувство поражения. Одна небольшая неудача в вихре непрекращающихся побед была для него, как резкий табачный дым в вишневом саду. Отрезвляющей, резкой и непривычной.

И странно, что он совершенно не жалел об этом.

Кара протянула ему руку, помогая встать, сама при этом тяжело дыша.

— Надеюсь, теперь мы оба поняли, на что я способна, — возможно, ей следовало бы впрыскивать меньше самодовольства в свои слова, но, черт возьми, это того стоило.

Адриан усмехнулся, подняв лишь один уголок губ, в глазах появилось некое подобие озорства, словно он мальчишка, которому удалось сбежать от назойливых родителей и совершить безумство.

— Ты права, — его лицо вернуло свое привычное немного нахмуренное состояние. — Я заметил несколько ошибок в твоей технике, нужно будет исправить их потом, пока все живы.

Еще одной вещью, которую она ненавидела были замечания.

Принимать критику всегда сложно. Она резала самолюбие так же сильно, как клинок рассекает пергамент. На мгновение в ней проснулась злость, ярость. Как смеет проигравший учить победившего? Плевать, что он старше, опытнее и мудрее, когда это она протянула ему руку, чтобы встать с мата, после того, как он оказался на лопатках по ее вине. В Академии учили сдерживать свой гнев, но это дисциплина была ей неподвластна. Иногда, когда эта, выжигающая все светлое в ней, эмоция, разливалась по ее венам, Кара творила глупости. На втором курсе она разнесла половину спортивного зала, на четвертом избила Стена Джонерса до беспамятства, потому что он назвал ее слабой девчонкой.

Сейчас она боролась с собой. Боролась со своей яростью и тягой сказать что-то колкое, задеть, снова ударить, вымещать злость, пока костяшки рук не покроются кровью, пока белая пелена в глазах не перестанет мешать зрению. Это было тем, как сильно она ненавидела критику, как тяжело воспринимала все на свой счет, готовая каждую минуту бросаться на обидчика, чтобы доказать ему, как сильно он ошибается.

Вот только в эту самую минуту позволить себе такую роскошь, как проявление эмоций Кара не могла. Ей хотелось быть сильной. Непоколебимой. Быть холодным воином.

Поэтому она обронила всего пару слов.

— Но я победила.

Не дожидаясь его ответа, Кара собрала свою сумку и двинулась к выходу.

— Ты победила нечестно, МакКонарс, — послышалось ей в спину.

— И я не жалею, — девушка обернулась через плечо, чтобы напоследок бросить. — Вспомни об этом, когда будешь составлять график патрулирования.

Ответом ей было лишь довольное хмыканье, что осталось где-то там, за дверью.

Уже через пару часов Кара с изумлением рассматривала свое новое оружие, заставляя его переливаться и отблескивать радугу на стенку в лучах закатного солнца, пытаясь усмирить в себе гнев на несправедливое отношение Адриана к ней, когда в дверь трижды постучали.

— Можно? — в только что приоткрывшийся дверной проем просунулась голова Ника.

— Да, конечно, проходи, — Кара похлопала по кровати, указывая на место, которое может занять Ник.

— Слышал, тренировка прошла отлично.