Падшие Ангелы (СИ)

Волосы были вычесаны, и она вышла в комнату.

На кровати лежало оно. Это было платье изумрудного благородного цвета, с длинными рукавами и длиной приблизительно до колена из бархата. Она могла бы носить его для будущих собраний в Совет. Рядом Морган заботливо и предусмотрительно положил комплект белья в цвет платью. Кружево и бархат. Она чувствовала его урожденный статус в каждом жесте, в каждом слове и эмоции. Она чувствовала, как трещина скоро разрастется до размеров Гранд Каньона.

Она собрала свои вещи и клинок в бумажный пакет, в котором было платье и белье. выставила его к выходу и заметила, что ее обувь переместилась из ванной к входной двери. Он был в ванной, а она его даже не заметила.

«Грязные кроссовки будут смотреться неуместно, когда я выгляжу так», — промелькнула в голове такая абсурдная мысль и Кара издала нервный смешок.

Она вышла в гостиную, где Морган на кухне уже заваривал чай. Он вскинул голову и ее сердце пропустило удар. Если бы его сердце билось, оно бы поступило так же. Она ненавидела то, как он смотрел на нее. Когда даже не пытался скрыть своих эмоций, потому что Каре приходилось делать это постоянно, и она могла врать всем. Всем, кроме него. Кроме чертового Кая Моргана.

— Потрясающе выглядишь.

— Спасибо, — она замялась, переступая с ноги на ногу.

Он подошел к ней ближе. Так близко, что теперь мог уловить запах своего собственного геля для душа. Он проникал глубоко в носовые проходы, ударял в самый мозг, вызывал рой мурашек. Кай видел, как трясутся ее руки, как подрагивают ее губы.

— Я сделал чай, тебе нужно согреться.

Кара покачала головой.

— Нет, я должна идти. Меня будут искать, — почему-то это звучало, как оправданье того, почему она не должна быть здесь. Будто это единственная причина.

— Останься, — черт, если бы <i>он</i> знал, что Кай Морган попросил девушку об этом. Не просто девушку — хранительницу. Не просто хранительницу — Кару МакКонарс, сам Кай был бы уже мертв. — Пожалуйста.

Он наклонился к ней, обдавая губы ягодным дымом, потому что ему срочно нужно было скурить сигарету сейчас, иначе он бы не выдержал. Кара тряслась, ее руки подрагивали, а ноги едва стояли. Кай прижался своими губами в ее, медленно целуя, раздвигая губы, неспешно впитывая в себя яд, которым была эта девчонка.

Это было самое прекрасное за все последние недели, что произошло с Карой. Это был единственный момент, когда она почти расслабилась. Потому что он целовал ее. Потому что его губы раскрывали ее и это было как глотнуть опиума. Горько и дурманяще. И она бы в жизни себе не призналась, как хотела прочувствовать это снова все прошлые дни.

Он скользнул языком по ее нижней губе, подчиняя себе ее тело, заставляя выгнуться дугой и обхватить руками его лицо, чтобы зарыться пальцами в платиновые волосы. Чтобы он мог оттягивать ее рыжие корни. Лед и огонь.

Кай проводил губами дорожку по ее подбородку, целовал уголки губ, убирал губами слезы, вдыхал в нее воздух, когда она готова была задохнуться. И ей бы хотелось. Так случается, когда то неправильное в твоей жизни вдруг становится единственным, что помогает тебе держаться на плаву.

Она отстранилась первой, удерживая его на безопасном расстоянии от себя. Чтобы не сорваться.

— Нам нельзя. Это ошибка, Кай, — она говорила хриплым шепотом, понимая, что каждое слово — преступление.

— Кто угодно, но не я, верно? — с горечью произнес он.

— Кто угодно, но не ты, — так же согласилась она.

Его руки безвольно упали по ее боки, она отстранилась еще больше, прошла к выходу, обулась, взяла пакет и открыла дверь, чтобы покинуть это место.

Кай больше не заботился о сохранности тайны своего места жительства.

Глава 9

Когда Кара вернулась домой, в центре было темно, нигде не горел даже ночник. Она тихо, даже не стараясь, пробралась в свою комнату, не включая свет, бросила пакет с вещами, отчего клинок на дне противно звякнул.

Девушка с огромным усилием стянула платье и аккуратно повесила его в гардероб. Подальше от глаз.

Впервые за все время ей было <i>так</i>. Не больно, не обидно, не до разрыва сердца. Ей было пусто. Внутри нее самой раздавался свист ветра, который морозил ее изнутри, заставляя окоченеть каждый нерв тела.

Усталость накрыла ее волной, наверное, только поэтому она провалилась в сон. Потому что в голове кусочки мозаики произошедшего летали, не вызывая чувств сегодня, как бабочки в банке. Такие цветные, такие красивые. Это были ее воспоминания и ее эмоции, но Кара надеялась, что они умрут так же быстро, как бабочки. Потому что они обязательно накроют ее позже. Как бы сильно МакКонарс не пыталась прятать эту банку на шаткую верхнюю полку темного шкафа, рано или поздно она обязательно упадет ей прямо на голову.

Ей не снилось ничего. Сновидения покинули ее несколько дней назад. Поэтому, когда утром она открыла глаза от надоедливого сигнала будильника на ее телефоне, ей захотелось швырнуть его в стену. Она не выспалась, не отдохнула, а внутри было все так же пусто.