Падшие люди

Мулленс была миловидна, как разрисованная фарфоровая кукла: яркая, жизнерадостная, очаровательная, с мелкими, но выразительными чертами лица, привлекающими внимание мужчин. А у Айлинг лицо было цветущее, открытое, куда более пленительное, чем у Мулленс, на мой взгляд, и розовые губы, постоянно изогнутые в улыбке. В сравнении с ней Мулленс, со всеми ее выпуклостями и изгибами, с подпрыгивающими огненными кудряшками, была как кислый пирог в сахарной глазури. Я никогда не знала, что значит быть красивой; черты лица у меня вполне правильные, но незапоминающиеся. Мулленс, будучи красоткой, умом не блистала. Она легко теряла внимание и всегда находила время пофлиртовать с любым мужчиной, который хотя бы смотрел в сторону скальпеля. Я почему-то думала, что ей уготована более счастливая жизнь, но здесь, как оказалось, я глубоко заблуждалась.

Когда мы почти сняли с несчастной шаль, коей была обернута нижняя часть ее туловища, кровь хлынула сильнее. Лотки по обе стороны койки быстро заполнились, кровь из них заструилась на пол.

Эмма Смит села, охнула и в последнем всплеске сознания схватила меня за руку, оставляя кровавые отпечатки на рукаве моего форменного платья.

– Не надо, пожалуйста. Если ее вытащить, я развалюсь надвое, – произнесла она, тараща на меня глаза. Потом ее пальцы разжались, зрачки закатились, и она рухнула на койку.