Падшие в небеса. 1937

– Вот суки! Специально, что ли?! А ну, шевели копытами! – поддался он опасениям товарища.

Павел повернул голову и увидел, куда их вели. Это был вовсе не сарай, а сруб от сарая, вернее, что-то напоминающее сруб. Сбитые из бревен и досок стены высотой два метра, без крыши. Никаких огней и глазницы окон. Черные, безжизненные. Недостроенное и казавшееся изуродованным здание, как страшный замок смерти, чернело и надвигалось! Неизбежностью!

– Открывай пока им ворота! Открывай и быстрее будет! – прикрикнул один солдат на второго. – Если хочешь в кино успеть!

Второй конвоир зашевелился и заскрипел валенками быстрее. Его осветил луч прожектора с вышки. Но ярко-белое пятно света не задержалось на шинели солдата и ушло куда-то в сторону запретки и затем в тайгу. Видно, часовой на вышке крутанул лампу наугад и не следил за тем, что освещает прожектор.

«Это хорошо! Это хорошо, если так… есть, есть шанс! Но как! Как я ему помогу! Что мне делать? Господи, дай мне силы!» – Павел совсем разволновался.

Часовой со скрипом открыл створку ворот. Конвоир стоял у входа, не решаясь зайти внутрь этого странного барака без крыши, и с волнением вглядывался в темноту.

– Ну, заноси! Пусть заносят! И проследи! – сказал тот, что был старший!

– Ага, сам проследи! Я туда внутрь не пойду! – огрызнулся тот, что стоял у ворот.

– Черт, в кино хочешь?! Тогда следи! – выругался напарник. – А вы, что встали! Тащите жмура вовнутрь! Нечего тут зенки пялить! И слушать нас! – вконец разозлился конвоир и пнул Фельдмана своим большим валенком.

Борис Николаевич медленно согнулся и схватил старика. Павел тоже подхватил труп. Они, медленно переваливаясь, как гуси, втащили тело в сарай. Павел увидел то, чего так боялся конвоир у входа! Сотни трупов, наваленных друг на друга, лежали штабелями, словно мешки в овощном складе. Многие были раздеты донага! На ком-то из покойников была одежда. Синие и белые руки, босые ноги! И лица! Страшные, мертвые лица! Десятки мертвых лиц! У некоторых открыты глаза! Они словно смотрят своими стеклянными белками! Ужас охватил Павла! Панический страх! Он машинально отпустил руки старика и отпрянул назад. Тело упало на снег. Фельдман тоже бросил страшную ношу и, оглядевшись, прыгнул к Павлу, словно пантера к добыче. Схватил Клюфта за голову и, прижавшись губами к его уху, зашептал:

– Стоните! Стоните громко и падайте! Падайте! На снег! На пол!

– М-м-м… – замычал Павел и, оступившись, сел на снег. Он непроизвольно коснулся окоченевшего мертвого тела. Дернулся назад! Но и там его ждал покойник! Рука, как страшный крюк, ухватила за воротник! Павел попытался отпрянуть, но скрюченные холодные пальцы, словно капкан, держали своей мертвой хваткой и не хотели отпускать!

– М-м-м… – вырывалось у Клюфта изо рта.

Фельдман, согнувшись как боксер, встал в стойку и выхватил из-за пазухи заточку. Он замахал Павлу рукой, показывая, чтобы тот мычал громче. Но у Клюфта словно парализовало горло! Воздух застрял в глотке и не хотел вырываться наружу. Павел задыхался и, отбиваясь от мертвеца, повалился набок. Фельдман отскочил в сторону. Он ждал…

– М-м-м… – глухое и едва слышное мычание.

– Ну, что вы там копаетесь?! Бросили жмура и выходите! – недовольно прикрикнул охранник у входа.

Он входить в страшный склад трупов не решался. Так и стоял, ожидая, когда зэки выйдут. Словно чувствовал опасность. Словно понимал: его там ждет смерть!

– Эй, вы что там?! А ну выходите! Что вы там? – солдат забеспокоился.

Показалась его голова. Он с тревогой ищет глазами силуэты живых среди штабелей мертвых. Конвоир испуганно выставил карабин вперед и сделал еще шаг. Один нерешительный шаг, но этого мало! Мало!

– Эй! Ты что там развалился?! – солдат заметил лежащего и дергающегося от ужаса Клюфта. – Ты, что там валяешься?! А-ну встать! – скорее испуганно, чем жестко пропищал солдат.

Еще шаг! И удар! Удар в полушубок! Короткий и глухой звук разрезаемой ткани и кожи. Заточка пробила овчину. Солдат негромко вскрикнул, но устоял на ногах. Он по инерции резко рванул карабином и попал прикладом в голову Фельдмана. Тот упал. Солдат попытался отступить и крикнуть напарнику, позвать на подмогу! Но Борис Николаевич изловчился и пнул конвоира по ногам. Тот потерял равновесие и рухнул на снег уже внутри барака. Солдат вновь попытался заорать. Ладонь Фельдмана закрыла ему рот. И еще удар заточкой! В область сердца! Штырь выскочил из ладони Фельдмана и так и остался торчать из груди конвоира. Но солдат даже после второго удара, вроде бы смертельного, сил не потерял. Напротив, крепко сжимая карабин, он опять резко рванул им. Фельдман, пытаясь уклониться от встречи с прикладом, повалился на вертухая сверху. Они покатились по снегу. Павел рванулся вперед. Ему все же удалось освободиться от мертвеца и подняться на ноги. Клюфт подскочил к борющимся на земле Фельдману и конвоиру, но застыл в нерешительности! Что делать?! Как помочь Борису Николаевичу в этой суматохе?! Павел, как парализованный, наблюдал за этой схваткой, не зная, что предпринять?! Фельдман в пылу борьбы прохрипел Клюфту: