Падшие в небеса. 1937

Удар гигантской силы в живот. Павел вскрикнул и согнулся пополам, выронив трусы. Они нелепой синей тряпкой упали к ногам на каменный пол. Клюфт с ужасом почувствовал, что огромная ладонь легла ему на ягодицу. Вторая рука гиганта хлопнула по спине.

– Задница чистая! Осмотр закончен! Вещи собирай и к столу! – скомандовал Клюфту старшина Иваненко.

Павел не мог восстановить дыхание. Он хватал воздух ртом, словно рыба. Рука с трудом нашарила на полу трусы и брюки. Клюфт опустился на колени и ползал по полу, собирая вещи. Старлей и лейтенант с усмешкой смотрели на него сверху. Павел поднял глаза. Они издевались даже взглядом! Никакой жалости, только презрение!

«За что? Что такого я им сделал? За что они меня так ненавидят? Почему? Почему они решили, что я плохой? Да, им дали команду арестовать меня! Но это еще не значит, что я плохой! Почему они зачислили меня в стан врагов? Так категорично. Без полутонов. Только черное и белое. Неужели при их страшной работе не попадались невиновные? Нет? Почему? Почему эти люди так себя ведут? Они же простые советские парни? Такие же, как я? Нет!»

– А ну кончай там ползать! – заорал старшина.

Иваненко уселся на место фельдшера за столом. Рыжий монстр что-то написал в бумаге.

– Иди сюда, я сказал! – пробасил он Павлу.

Клюфт сгреб в охапку тряпки и, поднявшись с пола, подошел на зов веснушчатого гиганта. Иваненко прикрикнул:

– На стол одежду!

Старшина тщательно проверил каждый шов брюк, свитера и рубахи. Посмотрел презрительно на трусы и швырнул их в лицо Павлу:

– Надевай свои подштанники!

Клюфт трясущимися руками начал одеваться. Ноги подкашивались. И тут старшина заметил именные отцовские часы. У рыжего монстра засветились глаза:

– Все украшения и часы снять! Шнурки из ботинок вынуть!

Павел вздрогнул и в страхе прикрыл часы руками. Швейцарский механизм тревожно тикал под ладонью:

– Это подарок моего отца! Я не отдам. Это все, что осталось от моего отца! Зачем вам часы? Мои часы!

– А ну! Снимай часы! В камере не положены ни украшения, ни часы! – рыжий верзила поднялся из-за стола.

Павел смотрел в глаза этому монстру. Никакого огонька интеллекта и в помине! Просто пустой взгляд озлобленного существа, чьи движения, фразы и повадки доведены до автоматизма. Зомби с силой Геркулеса и разумом гориллы! Страшно! Не подчиниться ему – получить еще один удар по почкам или в печень. А где гарантия, что она не разорвется?! И Павел через пару часов не умрет тут же, на полу?! А этот ублюдок в белом халате напишет: скончался от сердечного приступа. И все! Павел понял, что выхода нет. Он медленно расстегнул кожаный ремешок и положил серебряный корпус на стол. Огромная ладонь тут же заграбастала отцовскую реликвию. Иваненко удовлетворенно буркнул:

– А за сохранность ваших вещей отвечает администрация тюрьмы! Все ценные вещи будут вписаны в протокол. И эта тоже. Да и зачем вам в камере часы?

– Это подарок отца!

Но тут в разговор встрял фельдшер:

– Так у вас нет претензий к своему здоровью? Вернее, вы здоровы?

– А вы не видите? – вызывающе и грубо ответил Павел.

Фельдшер пожал плечами:

– Нет, не вижу. Я вижу несколько ссадин и синяков, которые никак не угрожают вашему здоровью. Возможно, эти синяки вы получили в какой-то драке. Уже давно… – медик покосился на старлея и лейтенанта. – Подпишите тут, что вы ни в чем не нуждаетесь, ни в какой медпомощи, – фельдшер пододвинул к краю стола листок с протоколом.

Павел посмотрел на бумагу и на фельдшера. Он ехидно улыбался. Отказаться? Но рядом сидит «рыжий монстр-громила», который тяжело дышит и что-то усердно пишет в другом протоколе. Разозлить этого «Иванушку-дурачка»? Да и если не подписать, что изменится? «Все равно не отпустят! Сволочи! Все равно надо жаловаться людям в более солидном звании: полковникам, а лучше генералам!» – решил про себя Павел.

Он взял ручку на столе и черкнул свою подпись в листе протокола. Фельдшер удовлетворенно кивнул головой и посмотрел на старлея и лейтенанта. Те радостно заулыбались и закивали головами, словно кони. Старлей вскрикнул:

– Так все? Мы можем идти? Вся процедура окончена? А то нам еще ехать надо!

Иваненко насупил брови и буркнул:

– Ну что вы, в самом деле, еще минута! Процедура опознания. Может, он себя не признает. По документам все в порядке. А вот по личности! – медик толкнул Иваненко в бок.

Клюфт понял: «старший» тут почему-то этот фельдшер. Он играл первую скрипку. Может, потому, что звание у него было выше, да и образование позволяло командовать. Этот «громила-старшина» ничего самостоятельно решить не мог.

Иваненко, словно очнувшись, поднял глаза и дико заорал:

– Фамилия, имя, год рождения!

Клюфт вздрогнул. Он пытался надеть трусы и чуть не упал от этого вопля. Кое-как натянув на себя белье, Павел выдохнул и прошептал:

– Клюфт Павел Сергеевич, пятнадцатое июня тысяча девятьсот семнадцатого.

– Место рождения, социальное происхождение! – вновь заорал Иваненко.

– Красноярск, из семьи служащих.