Падшие в небеса. 1997 год

— Да, вы правы… Хотя,… вот, вы в тюрьме два часа, а уже успели кучу жалоб мне выразить,… - ухмыльнулся майор. Вилор вдруг понял, он действительно жалуется, причем, как то непроизвольно откровенничает с этим человеком, который кстати, даже не представился, а ведь его предупреждал худой арестант, что это опасно. Щукин вздохнул и, нахохлившись, прикусил губу.

— Что вы замолчали? А?! Вилор Андреевич? — все так же вежливо спросил майор.

— Да, вроде больше нечего сказать…

— Удивляетесь, что вас вызвали, но на это есть объяснения. Вы ведь у нас личность известная, поэтому я с вами лично решил познакомиться. Обычно я конечно с простыми арестантами не говорю, мало ли их каждый день ко мне привозят. Но вот с вами решил лично, так сказать…. Вы ведь литератор, поэт, драматург… российского масштаба.

— Причем тут это? У меня горе! Любимого человека убили! А сваливают все на меня! Лучше бы убийцу искали! Хотя, что его искать,… - буркнул Вилор.

— Да, да,… все как всегда, виноватые на воле. Кстати, в нашей тюрьме уже сидели известные люди, Сталин, Короленко, сын Троцкого, певица Русланова, актер Жженов,… - с гордостью сказал майор. Вилор грустно ухмыльнулся:

— Спасибо, но мне от этого не легче… у меня, как я повторяю горе, любимого и единственного человека убили!

— Да, конечно,… я забыл представиться. Моя фамилия Гвоздиков. Майор Иван Петрович Гвоздиков. Я начальник оперативной части сизо номер один, города Красноярска. Щукин молчал, он покосился на майора и тяжело вздохнул.

— Подозреваю, что соседи по нарам, уже проинструктировали вас, как вести себя с кумом? — словно экстрасенс спросил майор. Вилор опустил глаза и вновь ничего не ответил.

— Ну да ладно, гражданин Щукин, мне все равно в принципе, что говорят уголовники. Они меня между просим Гвоздем прозвали. И это хорошо, я так считаю, человек заслуживает ту кличку, которую ему дают окружающие. Я, как гвоздь, могу войти в любой мозг все сидящих здесь. И не хвастаясь, говорю, оперативной ситуацией я владею. Кстати, а вас как в детстве звали? Какая кличка у вас была? — напирал Гвоздиков.

— Не какая, — буркнул Вилор. Он почувствовал, как этот человек легко и непроизвольно завладел инициативой разговора, он говорил вроде вежливо и без натуги, но каждое его слово звучало словно приказ:

— Ну да ладно, я вас вот, что хочу сказать, советую вам с уголовниками не связываться. Вы не их поля ягодка. Советы их предназначаются тем людям, которые готовы свою судьбу, в дальнейшем связать с преступным миром. Но ведь это не вы?! Вы гражданин Щукин, нормальный человек и еще неизвестно, как там суд пройдет, поэтому лучше не искушайте судьбу, и не связывайтесь с уголовниками. Они могут и на голодовку подбить, и на прочие так называемые акции неповиновения. Лучше вы в них не участвуйте,… - майор пристально посмотрел на Вилора.

— А с кем мне там общаться? Там кроме уголовников никого нет. Мне, что изгоем теперь быть в камере? — зло спросил Щукин.

— Нет, конечно, не изгоем, там кроме уголовников и нормальные люди есть…

— Вот, как и, что же они там делают? Майор пожал плечами, он не разозлился, он, словно ждал, что арестант, сидящий перед ним, обязательно будет ехидничать. Гвоздиков был к этому готов:

— Сидят гражданин Щукин, система наказания не совершенна. Вот, у нас в тюрьме, элементарно не хватает мест. Сидят и по два, и по три человека на место. Да, я верю, условия ужасны! Но,… виноваты ли мы в этом? Нет! Мы давно просим новую тюрьму построить, но пока нет денег. А преступность только растет! И будет расти, с этой демократией ничего хорошего в нашем обществе происходить не будет!

Майор грустно улыбнулся. Щукин понял, перед ним человек системы, ему в принципе все равно какая ситуация в стране и кто у власти. Ему главное, что бы тут, в тюрьме, были арестанты, много арестантов и, все они, подчинялись его требованиям. Потому, что для этого человека это было смыслом жизни, смыслом его существования. Вилор грустно спросил:

— А что вам,… кажется надо вернуть времена Сталина — Ежова? Гвоздиков внимательно посмотрел в глаза Щукина и, ухмыльнувшись, спокойно ответил:

— Кстати во времена Ежова, тут мест всем хватало. И у всех своя кровать была,… и порядок был на улицах! И бандиты, друг друга средь бела дня на стрелках не убивали, и рэкета не было, и проституции, и еще много чего! Так что во времена Ежова и Сталина не так уж плохо для простого обывателя было! — вздохнул Гвоздиков. Вилору даже показалось, что майор опечалился. В уголках его глаз вроде даже блеснули капли слезинок. Но через секунду Щукин понял, что ошибся.