Падшие в небеса. 1997

– Да нет, ничего. Тебе жить! – Андрон Кузьмич погладил внучку по плечу и чмокнул в щеку. – И все же, будь внучка осторожней, не пускай себе в сердце сразу! Ой, не пускай! Человека надо понять! Пустишь, поздно будет, разобьет тебе сердце!

– Дед! Дед! Ты, что? Говоришь так, как будто кто-то тебе сердце разбил? Ты же всю жизнь бабушку любил! Сам говорил!

– Любил! – пожал плечами Андрон Кузьмич. – Но жизнь, Вика, такая сложная штука.

– А я знаю, чем тебя порадовать! Тебе его имя понравится! – радостно воскликнула Вика. – У него имя коммунистическое! Тебе же нравится все коммунистическое?!

Старик рассмеялся. Он похлопал внучку по руке и довольным тоном сказал:

– Мне не все коммунистическое нравится. А порядок, который был тогда! Понимаешь внучка! Ты-то не можешь знать, как тогда все было! Проще и понятней! Вот, что мне нравится! Из прошлого! Вот, что дочка! А не коммунистическое, как ты говоришь?!

– А нам говорят, тогда, народа много расстреляли безвинного,… – буркнула Вика.

Дед погрустнел. Вика это заметила. На лицо наползла маска разочарования. Он осунулся, посмотрев вдаль, грустно спросил:

– Ну и как же, у него имя-то?

– Его? – Вика виновато покосилась на деда и тихо добавила. – Вилор… а расшифровывается как… Владимир Ленин… Октябрьская революция…

– Хм, и кто ж, его, так назвал-то?…

– Как кто, родители?!

Маленький тяжело вздохнул, сощурившись, грустно вымолвил:

– Ну и правильно назвали. Пусть. А фамилия, у него какая?! Надеюсь не Дзержинский?

– Нет! – Вика хлопнула в ладоши. – Никаких поляков, немцев и евреев в нашей семье не будет! У него настоящая русская фамилия! Щукин он!

Маленький вновь вздрогнул. На этот раз его лицо побелело. Скулы сжались. Старик внимательно посмотрел внучке в глаза. Она даже испугалась, что деду станет плохо.

– Ты, что дед?! А?! Что?!

– Нет, ничего, просто, – Маленький отвел взгляд. – Просто так, что-то сердце кольнуло…

Вика погладила Андрона Кузьмича по спине и ласково предложила:

– Может, домой пойдем? А? Пойдем?

– Да-да, конечно и все же есть справедливость. Есть!

– Ты, про что? – удивленно спросила Вика.

Она видела, дед продолжает, кого-то искать, осматриваясь по сторонам. Его руки дрожали. Таким взволнованным она его раньше не видела.

– Ты, о чем?! Дед?!

– Мне эта девушка, ну эта, в кожаном, странную фразу сказала…

– Какую еще фразу? – недовольно буркнула Виктория и потянула деда за руку. – Пойдем домой!

Но Андрон Кузьмич отмахнулся и вновь, тревожно осмотревшись по сторонам, добавил:

– Она сказала, за все в этой жизни надо платить. А я с ней не согласился. Мы поспорили. А она мне, так, знаешь ехидно, добавила: и после нее тоже надо платить, а вдруг она мне будущее предсказала? Невольно, а?! Вика?

– Тьфу, ерунда, какая-то! Тоже мне нашел, кого слушать! Тоже мне пророк в кожаных штанах! Прорицательница хренова! Она сразу мне не понравилась эта чернявая! Выкинь ты ее из головы! Пошли!

На этот раз старик поддался, привстав со скамейки, посмотрел под ноги. Там, на полу, у самой ножки лавки, лежал в пыли маленький алый кусочек. Как капля крови осколочек ноготка светился на сероватом бетоне. Андрон Кузьмич обнял внучку за плечи и тихо спросил:

– Как ты говоришь, фамилия жениха-то, Щукин?!

– Да, да, я тебя с ним познакомлю. Скоро!

Глава шестая

Мужчина в потертой кожаной, куртке сидел на скамейке и жмурился от солнца. Он, откинувшись на спинку, то и дело поворачивал голову, подставляя светилу по очереди: то правую, то левую щеку. Глаза он не открывал и на шум улицы вообще не реагировал. Казалось, он занят исключительно будущим загаром своего лица.

Даже когда рядом на скамейку подсел еще один человек, мужчина в кожанке не покосился в сторону соседа. Он продолжал, как ни в чем не бывало, нежиться под лучами солнца. Новоявленный сосед, зло бросил взгляд на загорающего чудака и тихо сказал:

– Здравствуй.

Но мужик в кожанке опять проигнорировал присутствие постороннего. Он тяжело вздохнул, помолчав несколько секунд, зло бросил:

– Зачем звал?

– Что не здороваешься? – сосед недовольно покосился по сторонам.

– Ну, здравствуй, если тебе легче так будет, то вот мое приветствие. Здравствуй. Давно не виделись. Несколько лет. Я уж грешным делом подумал, что больше все, не судьба нам увидеться. Не нужен я тебе. Поэтому и не поздоровался. Зачем вообще человеку здороваться с прошлым. Тем более, не очень приятным. Вернее, не очень лицеприятным. А еще точнее с противным и гнусным прошлым, за которое всегда стыдно. Так зачем звал?

Сосед тоже откинулся на спинку, расстегнув пиджак дорогого костюма, расслабил галстук. Зажмурив глаза, он тяжело вздохнул и тихо, даже как-то с неохотой пробубнил:

– Работа есть. Деликатная.