Падший

Только вот мне было всё равно. Странно, удивительно, но - правда. Невероятное спокойствие ледяной хваткой сжимало мои нервы, и оставалось только догадываться, откуда у меня, самого обычного парня, подобная выдержка.

— Может нам… - подал голосок толстяк, но тощий его резко оборвал:

— Стоит сделать всё так, как велено. Или ты забыл?

— Но… - не унимался тот, и в его голосе вдруг проскользнули какие-то хищнические нотки. - Он же… мы могли бы…

— Я хочу вас видеть, уроды, - вдруг выдал я.

Кто охренел больше, они или я сам, трудно сказать наверняка. Повязку с меня не просто сняли, а содрали с силой, попутно больно зацепив уши и поцарапав чем-то щёку.

— Ну? - наклонился надо мною тощий. - Лучше?

Его худое бледное лицо было сплошь испещрено глубокими оспинами, а дыхание смердело тухлыми яйцами. Я скривился, но не отвернулся, стараясь смотреть ему сквозь очки, прямо в глаза. С какой целью я это делал? Чтобы что? Этого я не знал и сам.

— Смелый, - уж как-то чересчур медленно, точно оскорблённый остроумным ответом препод, покивал тощий похититель и коснулся тёмных очков. - А так?..

Не отвернуться от того, что я увидел, уже стоило усилий. Он медленно снял очки, закрывавшие без малого треть лица, и оказалось, что глаза его… мёртвые. Белки подёрнуты гнилостной желтизной, а зрачки представляли собой мутные бельма с едва заметным омерзительным шевелением, словно бы внутри вяло копошились какие-то личинки. И без того тонкая, кожа его на макушке выглядела каким-то полупрозрачным пергаментом, сквозь который виднелся белый в трещинах череп.

— Тебе бы к доктору, - выдавил я, едва сдержав смех - чужеродный, жуткий.

— Он над тобой издевается, Боло. Я ж говорю: давай его…

— Прикуси язык! - резко выпрямился тощий, и толстяк замер, зло уставившись на подельника.

Из моего рта пошёл пар, словно бы температура вдруг опустилась ниже нуля, и… сумрачное помещение заполнило шипение. Мерзкое, очевидное, как если бы и по швеллерам потолочного перекрытия, и тем вон заваленным металлом деревянным полкам в масле, и по вышарканному бетонному полу вдруг поползли невидимые змеи. Похитители уставились друг на друга и какое-то время стояли истуканами. Но их лица…

Наверное, я должен был заорать. Забиться в путах, тщетно пытаясь куда-нибудь уползти. Но я - смотрел. Вместо естественной попытки спастись с каким-то жутким любопытством разглядывал, как человеческие лица обретали совсем уж не человеческие очертания.

Тройной подбородок писклявого толстяка раскрывался чёрной беззубой пастью, из которой на один короткий миг показался весь в нарывах язык, больше похожий на случайно забравшегося туда здоровенного слизняка. Тощий же опять раскачивался. Лицо его я увидел лишь мельком, но и того оказалось достаточно.

Они не были людьми. Они. Не были. Сука. Людьми.

Ну почему эта мысль так вот запросто укладывается в моей голове?! Что со мной, чёрт возьми, происходит?!

В это время я осматривался и пытался пальцами нащупать то, чем был связан. Пластиковая стяжка, ну конечно. С ней ничего не вышло, зато стало ясно, что привезли меня куда-то наподобие гаража или ремонтного цеха - разглядеть удалось только пространство справа от себя. Тошнотно-зелёная “Лада” тоже была здесь.

— Готовь свечи, - повелительно прошипел тощий, резко прекратив раскачиваться.

— К чему это слепое повиновение, а? - пасть на подбородке толстяка схлопнулась, и теперь он растёкся в подхалимской улыбке. - Мы могли бы пожрать его Пламень. Никто ведь не узнает. Какая разница, как именно он подохнет?

Меня собирались не просто убить. Эти двое что, решили меня сожрать?!

И даже эта мысль отчего-то не стала каким-то шоком или открытием. Молчание подельников было недолгим:

— Сердце, - наконец прошипел тощий, соглашаясь.

— Печень! - от радости толстяк аж забулькал и прихрюкнул.

Они оба повернулись ко мне, и перепуганный пацан внутри моего сознания визгливо заверещал. Но не я. Я - улыбался. Смотрел на то, как мерзко и отвратительно проявлялась на их покалеченных проклятьем телах их сущность, и меня это только забавляло.

Они никогда не станут теми, кому служат. Никогда не вкусят Пламени в истинном его виде, они как животные, и способны заполучить его, лишь пожирая живую плоть!

Руки “близнецов” распались на длинные подвижные пальцы до самых плеч - легко и быстро, словно бы всегда и были из них сплетены. Десятки тупых ногтей полезли под мою одежду, замолотили по коже в поисках лучшего места для проникновения, и…

Я заорал. С меня разом слетела эта странная пелена спокойствия, едва первый чудовищно длинный палец продавил кожу и проник внутрь. Я забился, задрыгался, попытался перевернуться, упасть на пол, выгнуться - да сделать что угодно, лишь бы отбросить это от себя. Вертясь, я ломал эти пальцы с громким хрустом и ощущал, как под кожу лезут новые. В конце концов свалился со стола прямо на бетон, но шевеление внутри не прекратилось. Нет, оно только нарастало: обвивая рёбра, мерзотные пальцы продолжали лезть к колотящемуся бешено сердцу, по-хозяйски раздвигая кишки, плотоядными червями они всё ещё пробирались к моей печени!