Падший ангел

— Послушайте, Малдер, я не хочу больше вам повторять. Если вы с вашей напарницей не вымететесь отсюда через тридцать секунд, я приму меры, после которых меня совесть мучить не станет. Это будут уже не мои потери, а ваши…

Врач, несколько побледнев, прервал его:

— Агент Скалли остается здесь, со мной. Она — доктор, и у нее есть диплом. Она останется, если, конечно, вы сами, агент Скалли, не против…

— Я не против, — быстро сказала Скалли. У полковника Хендерсона побагровел шрам, стягивающий губу и часть носа.

— Доктор, — внятно сказал он, явно сдерживаясь. — Уж вы лучше позаботьтесь как следует о моих людях. А мою работу предоставьте выполнять мне…

Врач сделал два шага вперед. Голос его был ровен и непоколебим.

— Вне этой операционной вы можете творить все, что вам угодно, полковник. Но здесь командую парадом я, и мне сейчас нужен каждый человек, имеющий медицинскую подготовку. Разумеется, если вы действительно хотите, чтобы я позаботился о ваших людях. Агент Скалли останется…

Малдер демонстративно посмотрел в потолок:

— Я тоже не боюсь вида крови… Полковник Хендерсон проревел, указывая на него:

— Уберите, по крайней мере, этого человека с глаз долой!..

— Да, сэр!.. Есть, сэр!..

Двое солдат схватили Малдера под локти.

— А вам дурно не станет? — на всякий случай спросил врач у Скалли.

— Встретимся в гостинице, — бросил выволакиваемый из палаты Малдер.

— Не станет, — ответила Скалли и сдернула плащ.

Окрестности Таунсенда, штат Висконсин

Кемпинг, вагончик Макса Фенига

День третий

Утро

Выбравшись из машины, Малдер оглянулся и, не заметив на стоянке ничего подозрительного, постучался в уже знакомый вагончик.

— Макс? Эй, Макс!..

Никакого ответа.

Он открыл дверь.

Макс Фениг лежал рядом со стеллажом, забитым загадочной аппаратурой, тело его дико корчилось и тряслось, а приподнятые руки дрожали, словно через них пропускали электрический ток.

И только когда поспешно наклонившийся над бедолагой Малдер взял его в железный захват, вывернув назад голову и не давая шизофреническим пальцам вцепиться в гортань, долгий конвульсивный всхлип показал, что Фениг еще дышит. Тело Макса выгнула невероятная судорога. Спасателя едва не сбило с ног. Ему пришлось очень напрячься, чтобы устоять на ногах. И тут в Максе Фениг словно что-то сломалось — он обмяк и, как тряпичный, провис в руках у Призрака.

Мягкие веки приподнялись. Макс чихнул, кашлянул, снова вздохнул со всхлипом и, видимо, не понимая, где находится, повел туда-сюда расширенными зрачками.

— Макс!.. — позвал Малдер. Никакой реакции.

— Макс! Макс! Макс!..

— Кто вы такой? — слабо, как будто с того света, спросил Макс Фениг.

— Макс, это я, Фокс Малдер. Вы меня помните? С вами все нормально?

— Что вы здесь делаете?

— Пытаюсь удержать вас в этом мире. А что, не надо? У вас начались какие-то судороги…

— Судороги? Это невозможно… — С помощью Малдера он кое-как сел, привалившись спиной к стеллажу. Провел по лицу ладонью, как бы сдирая невидимую паутину. — Фу-у-у… А вы не сочиняете, Малдер?

— Вы лежали без сознания на полу, у вас были конвульсии…

— Странно, — тихо сказал Макс Фениг. — У меня не было этого ни разу уже целых семь лет. Целых семь лет — с тех самых пор, как я начал принимать лекарство.

— Какое лекарство?

— Там, на полке…

Повинуясь его взгляду, Малдер нащупал небольшой пузырек, вытряхнул из него две таблетки ярко-желтого цвета и запихал их в рот Максу Фенигу через вялые губы.

Макс с усилием проглотил. Видно было, как кадык прошел по тощему горлу. Затем больной поправил свои круглые «битловские» очки в железной оправе.

— Фу-у-у…

— Давайте отвезу вас в больницу, — предложил Малдер.

— Нет-нет! Не надо. В этом нет необходимости.

— Точно?

— Да. Я эпилептик всю жизнь. Можете не волноваться из-за меня. Опасность мне не грозит.

Он действительно выглядел теперь несколько лучше.

Малдер встал и налил в стакан воды из питьевой канистры. Зубы Макса Фенига выбили по стеклу барабанную дробь, но, возвращая стакан Малдеру, он уже улыбался своей несколько сумасшедшей улыбочкой. Правда, сейчас она выглядела довольно натужной.

— Все началось после приема наркотика, когда мне было лет десять, — сказал он. — Я потерял сознание и очнулся только через несколько часов. Никто не мог понять, что со мной. Врачи сказали, что я, наверное, где-то здорово ударился. Но я не помню, чтобы меня кто-нибудь ударил по голове.

— Значит, когда у вас начинаются спазмы, вы в это время ничего не помните?

— Примерно так…

— Совсем ничего?

— Мальчишкой я просыпался в самых разных местах, во дворе, например, или на чердаке, понятия не имея, как я туда попал и когда. Родители мои этого очень боялись. — Его повело вперед, и он чуть было не упал. — Извините, Малдер, мне бы надо сейчас поспать. После приступа у меня такая слабость…

Он ухватился рукой за железный поручень стеллажа.