Падший ангел

— Дура, не дура! — зло повторил Айван. — Это ведь я остался в дураках! Меня так давно все это мучает, что я не желаю больше терпеть. Пора покончить с этим! Этой ночью я избавлюсь от наваждения и помогу вам от него избавиться. Айван взял ее на руки и усадил в седло. Она попыталась слезть, но он не дал ей этого сделать. Айван сам уселся на коня, и вскоре они уже скакали обратно в замок.

Снегопад становился сильнее, но Айван умел выбирать дорогу. Через несколько минут они оказались уже во внутреннем дворе. Конюхи сразу же увели коня и пони. Лиза теперь умоляла Айвана разрешить ей вернуться к гостям, но он отказал ей в этом.

Маркиз подвел ее к черному ходу, как раз в то время, когда очередная группа гостей уезжала с бала. Закрыв за собой дверь, Айван прижал ее к своей груди и снова жадно поцеловал. В эту минуту Лиза поняла, что пути назад уже нет. Айван был непреклонен, и по выражению его лица она поняла, что его теперь не смогло бы остановить даже целое войско.

Айван долго вёл ее по безлюдным коридорам, пока они наконец не оказались в его апартаментах. В душе Лизы боролись страх и возбуждение. В глубине души она всегда знала, что ее влечет к Айвану, но страх перед будущим мучил ее. Что ждет ее, кроме боли и тоски, если она уступит его домогательствам? Он, как это бывало прежде, начнет преследовать других женщин, а о ней забудет, как о старой, никому не нужной игрушке.

Лизе захотелось непременно остановить Айвана. Если она не сделает этого, то все, что говорила о ней Летиция, может стать горькой правдой.

— Айван, я прошу, не надо… — начала Лиза, но ему было не до споров. Он просто взял ее на руки и перенес в свой кабинет, а оттуда в спальню и там поставил ее на ноги у огромного пылающего камина. Лиза оглядела эту просторную, темную комнату, которая была бы довольно мрачной, не будь здесь украшений в готическом и романтическом стиле, Хотя здесь жили и отец, и дед Айвана Трамора, но, по иронии судьбы, это помещение особенно подходило его нынешнему хозяину.

Айван снял манто с ее плеч и бросил его на пол. Лиза почувствовала, что ей холодно. Она действительно замерзла, но дрожала не только от холода. Ее пугала мрачная решимость, написанная на лице Айвана. Между тем он, подойдя к дубовому буфету, достал оттуда графин и налил в стакан какой-то напиток.

— Выпей, алаинн, — сказал он, вручая ей бокал.

Лиза выпила содержимое бокала залпом. Обращение «алаинн» всегда было неприятно ей, потому что напоминало обо всем самом тяжелом, что было в их отношениях.

— Еще? — спросил он.

Она покачала головой и молча вернула бокал.

Посмотрев ему в глаза, Лиза поняла, что единственный способ остановить его — это его убить. Он держал теперь ее на руках и не собирался упускать. Наклонившись, Айван стал целовать ее в щеки, в нос, в шею. «Если бы запахи имели цвет, — подумала Лиза, — то запах, исходящий от Айвана, имел бы цвет красного бургундского вина». Его близость расслабляла ее. Когда Айван начал расшнуровывать ее платье, она вздрогнула. Это снова была смесь удовольствия и страдания.

Раздевая Лизу, Айван пожирал ее глазами. Прежде чем снять с нее платье, он некоторое время смотрел, как она выглядит в этом наряде. Потом он стянул с ее головы сетку для волос, украшенную кристаллами, и швырнул ее на пол. Волосы Лизы теперь ниспадали на плечи, к явному удовольствию Трамора. Он стал гладить ее шелковистые кудри. Самый цвет ее золотистых волос, казалось, завораживал маркиза. Потом он вдруг пробормотал:

— Мне никогда не отделаться от вас, Лиза. Мыс ли о вас будут преследовать меня всю жизнь.

Это заявление вовсе не доставило Лизе радости. Взгляд ее упал на зловещий шрам на щеке Айвана, и вдруг его слова показались ей, чуть ли не смешными. Конечно, он никогда не сможет забыть ее, по крайней мере, до тех пор, пока будет иметь возможность видеть себя в зеркале.

Трамор снова поцеловал Лизу в губы, и она, как ей показалось, слишком легко и быстро ответила на его поцелуй. В ту же минуту она почувствовала, что он распускает ее корсет.

После того как Айван освободил Лизу от корсета, он перенес ее на массивную дубовую кровать. Пока она лежала, прижав к груди платье, он подошел к камину и начал раздеваться. Он снял визитку, жилет, галстук, рубашку, обнажив до пояса свое красивое мускулистое тело.

Лиза вздрогнула. Она помнила, как наблюдала из окна за ним, когда он, обнаженный до пояса, работал в конюшне Альсестеров, помнила так хорошо, как будто это было вчера. Эти воспоминания разом пробудили чувства, дремавшие в ее душе все эти годы. Лиза ощутила, что желание опьяняет ее, парализует волю. Она молча смотрела, как Айван приближается к кровати.

— Убери платье, — прошептал он низким, бархатным голосом.

Лиза только крепче прижала платье к груди. Она чувствовала какую-то опасность в этом своем страстном желании уступить ему.

— Послушайте, Айван… — начала она.

— Лиза, доставьте мне удовольствие созерцать вас обнаженной, — перебил он.