Падший бог (СИ)

Он с трудом сдержался, чтобы как следует не приложиться ей по лицу. Она знала правила клуба, но всегда пыталась их нарушать. Исключить её — хорошее решение, так ему будет спокойней. Странно, что он до сих пор её слушал и делал то, что она хотела. Раздражение внутри нарастало. Твою мать, каким мягкотелым он стал! Бесхребетным, как отирающийся возле него Лорас. От него, кстати, тоже надо избавиться. Слишком много развелось вокруг людей, нарушающих его размеренную и уединённую жизнь почти что отшельника, к которому люди приходят за знаниями. Если убрать этих двоих подальше, мир снова станет тихим и спокойным, а ученики будут проходить мимо него серой массой, не оставляя следа, кроме денежного, увеличивающего его счёт в банке.

Арья, развалившись на матах, откупорила бутылку. И делала она это с такой уверенностью, словно это было в порядке вещей. Надо будет спросить у Лораса, что вытворяла эта стерва в его отсутствие. Очень давно, безо всякой задней мысли он сам дал волчице ключ от клуба, чтобы она могла заниматься, когда ей будет удобно. Неужели она ходила сюда по ночам, чтобы накидаться от души? Или, может, не только для этого? Может, она устраивала тут тайные свидания с кем-либо из учеников или тренеров?..

— Я никого сюда не водила.

Она ещё и мысли умеет читать! Здо́рово…

— Сандор…

Он уже успел забыть, как она произносит его имя — грубовато и раскатисто. А в ушах стояло ещё одно звучание, мягкое, плавное. Пташка произносила его имя так, словно оно было чем-то романтичным, милым и сладким. Оно совершенно не вязалось с её манерой произношения, но ему очень нравилось. Да иначе и быть не могло: пташка, его утончённая леди, никогда не смогла бы сказать чего-то грубого. Даже будучи обижена на него, злясь и ругаясь, она не теряла обаяния и элегантности.

— Я к тебе обращаюсь! — Волчица хлопнула его по ноге. — Садись уже!

Он опустился на маты рядом с ней и вытянул больную ногу. В последнее время старая травма всё чаще давала о себе знать. Может, это реакция на осень? Тело стареет, кости начинают ныть и болеть — неудивительно.

Арья протянула ему бутылку. Крепкий ром длительной выдержки — довольно дорогое удовольствие. Если пить его неосторожно, то даст в голову так, что мало не покажется. Но именно это ему сейчас необходимо… Прозрачная жидкость опалила гортань и упала в желудок, разливаясь огнём по венам. Давно, очень давно он не позволял себе пить. Почему? Он и сам не знал.

— Ты действительно её ненавидела? — После нескольких глотков мышцы расслабились и боль в ноге начала понемногу отступать. Сандор упёрся спиной в стену. Удобно, конечно, но больше он здесь пить не будет: хорош хозяин, нарушающий свои же правила.

— Я тебе одну сказку расскажу… Хотя она может тебе не понравиться.

— Никогда не любил сказок, — скривился он. — Да и не похожа ты на сказочницу.

— У одного северного лорда было две дочери. — Арья всегда была упряма. Если ей хотелось что-то донести до собеседника, она обязательно это делала, пусть даже в такой нелепой форме. — Старшая была гордостью семьи — умная, красивая, настоящая леди. Младшая — её позором: не красавица, не самая смышлёная, не самая послушная, да и увлечения её были далеки от возвышенных. Несмотря на различия, сёстры любили друг друга, хоть и не всегда находили общий язык. Но вскоре в душе младшей сестры поселилась зависть, потому что у старшей было всё: любовь родителей, учёба, множество воздыхателей, куча талантов. Младшая сестра старалась подавить в себе это низменное чувство, но постепенно зависть начала вытеснять любовь, а когда старшая в очередной раз получала то, чего отчаянно желала младшая, зависть превращалась в жгучую ненависть. А теперь… Теперь её больше нет, и младшая не может попросить у неё прощения за злобу, которую таила…

Сандор искоса взглянул на Арью. Тот, кто плохо её знал, принял бы этот рассказ за бессвязный бред крепко подвыпившей девицы. Но ему легко было понять, что творилось у неё в душе. Слова, которые ты, как ни старайся, не сможешь сказать человеку, потому что его уже нет в живых. Он и сам не смог сказать своё последнее «прости». Мёртвые не слышат.

— Она любила тебя… И всегда беспокоилась. Ей казалось, что ты катишься по наклонной и скоро достигнешь дна, если не возьмёшься за ум, не выйдешь замуж… И не родишь… — Сандор закашлял, будто подавился последними словами, и отхлебнул прямо из горла, чтобы скрыть от Арьи своё перекошенное лицо.

— Это в её духе, — горько усмехнулась волчица. — Она всегда считала, что любую проблему можно решить рождением ребёнка, – Арья помолчала, а затем резко сменила тему разговора, причём не в самую приятную для него сторону: – А как ты понял, что полюбил её? Что она единственная, кто тебе нужен?

— Я человек, далёкий от романтики, — хрипло ответил он. — Откуда я знаю, как? Просто само как-то… Я не сказочник, в отличие от тебя, и не могу придумать красивую историю, поэтому фантазируй сама.