Падший. Игры Создателя

– Таким. Представь себе, на протяжении пятнадцати лет, тебя бескорыстно посещает мужчина интеллигентной наружности и всякий раз, распахивая полу шинели, извлекает какой-нибудь вкусный подарок…

– Ну, представила.

– А теперь представь, что в один прекрасный день, шинель распахивается, а там не гостинец, а голое мужское тело…

– Фу, какая гадость. Извращенец!

– Вот! Именно на такую реакцию Дмитрий и рассчитывал. Вызвать у девушки отторжение и недоверие к мужчинам его типажа. Чтобы однажды, Лиза увидела настоящего Дзержинского, и его вид вызвал у нее отторжение.

– И тогда она бы не стала работать в НКВД, и его родители остались в живых?!

– Да, но он не учел один факт.

– Какой?

– Девушке уже было двадцать лет, и она безумно в него влюблена. К тому же, она выросла с матерью-проституткой и мужскими причиндалами ее не испугаешь.

– Хм. Получается обратный эффект?

– Ага. Он планировал сегодня еще раз повторить эту выходку, но не повторит.

– С чего ты взял?

– С того, что я разговаривал с Елизаветой Александровной в последний год ее жизни. Она и поведала мне историю ее безответной любви к Дзержинскому, которого она знала с малых лет. И о том, что однажды у них даже чуть было не случилась близость. В тот день Феликс открылся ей в костюме Адама, но как только она стала стаскивать платье под его внимательным взглядом, он бросился наутек и больше в ее жизни не появлялся. Вплоть до 1918 года. Она сразу его узнала, но даже не делала попыток сблизиться со своим избранником, любя его на расстоянии и добросовестно выполняя поставленные перед ней задачи.

– Ё-мое, вот это треш! Дмитрий, получается, сам спровоцировал ее на то, чтобы она стала сотрудницей НКВД! – Надя обхватила голову руками – Получается, прошлое нельзя изменить?!

– Да, нельзя. Я уже говорил. Автосохранение этого не допустит. Произошедшее событие вновь произойдет, так или иначе.

– Знаешь, сколько было неудачных покушений на Гитлера? – задал вопрос Наде анчутка – Официально двадцать, а фактически около пятидесяти, их просто замолчали.

– Да, Анч прав. Когда в одной из Башен открылась дверь в Германию 1935 года, появились те, кто решил кардинально изменить историю, избавив ее от Гитлера.

– Хм, как интересно, – Надя с озорным блеском в глазах взглянула на Анча – А у тебя под шинелью сейчас есть что-нибудь?

– Не знаю, – анчутка в образе Дмитрия, недолго думая, встал из-за стола и распахнул полы шинели – Ух-ты, ничего нет!

– Э-э-э, уважаемый, ты опять безобразничаешь! – Георгий закатив глаза поднял руки к верху- Зачем снова показываешь, у меня приличное кафе. Что люди будут говорить, а?

– Прости, Георгий, это моя вина, – Вин быстро вскочил и запахнул шинель на анчутке – Извини, дорогой, мы уже уходим. До завтра.

– До завтра, Вин! Буду с радостью ждать тебя. Только без Дмитрия, хорошо, да?

– Хорошо-хорошо, конечно без него. А ты чего смеешься? – Вин шлепнул ладонью по бедру Надежду, обхохатывающуюся в приступе гомерического смеха – Пойдем уже…

Глава 8

2014 год

Виктора, толчком в спину, втолкнули в полутемную камеру следственного изолятора «Крестов». Кроме него в камере находились три арестанта, которые сидели в дальнем углу камеры и о чем-то тихо переговаривались. Молодой человек остановился у двери и обвел камеру глазами. Камера, как камера. Очень похожа на те, что показывают в телефильмах. Две двухярусные кровати, стол с лавками, прикрученными к полу, окно и лампочка в стальных «намордниках». Справа от входа, за невысокой перегородкой из бетона, раковина и унитаз.

– Чего уставился, первоход что ли? – обратившемуся к Виктору мужчине было около тридцати лет. Его обнаженный торс практически весь был покрыт синими наколками-партаками. Доминантой на груди выделялось изображение палача, отрубающего голову обнаженной женщине со связанными руками, а на спине сокамерника красовался храм с тремя куполами.

– Оглох что ли или немой? – агрессивно спросил второй, парень лет двадцати с бритой головой.

– Нет, не оглох, – Виктор пытался держать себя в руках и не показывать чувство страха овладевшее им.

– А чего молчишь тогда? – подал голос третий участник, крупный мужчина лет сорока-сорока пяти, с косым шрамом над бровью – Не уважаешь?!

– А что говорить-то?

– Ну, фуцан, ты что, не воспитанный? Здороваться по твоему не надо?!

– Извините. Здравствуйте! – татуированный скривился, услышав сказанное и приглашающе махнул рукой.

– Сюда иди! – рявкнул на замешкавшегося Виктора бритый – Чего ты мнешься, как целка при виде буя?!

Виктор остановился в шаге от компании заключенных:

– Чего?

– Ты кто по жизни? Чем дышишь? – вставая, задал вопрос бритый.

– В смысле? – от Виктора ускользнул смысл произнесенных фраз и резала слух манера их построения.

– Ты чего, не втыкаешь? – бритый вплотную подошел к Виктору и снизу вверх уставился на него с бешенством в глазах – Ты совсем рамсы попутал?

– Тебе чего от меня надо, пацан? – Виктор сделал шаг назад.

– Слышь, тебя как зовут? – задал вопрос татуированный.

– Витя!

– Витя, ты чего такой борзый, а? – татуированный поднялся и подошел к Виктору, вслед за ним последовал мужчина со шрамом.