Падший. Игры Создателя

– Коля, ты бы посидел вместо меня два месяца в четырех стенах, тогда бы понял, – Виктор не мог через окно «кормушки» видеть сержанта, но это для него было и не важно. Важно было услышать человеческий голос – Почему электрический свет включают только ночью? Во всех тюрьмах свет в камерах горит круглые сутки!

– Потому, Витя, что ты не в обычной камере, а в ВИП-камере. Которая переделана из ШИЗО, то есть штрафного изолятора, а электрическая проводка на все камеры ШИЗО одна. Единая сеть, понимаешь?

– Так и что мне делать все это время, в сумраке? Читать не возможно, спать не хочется, а электричество только с полуночи до девяти часов утра…

– Вот у тебя проблемы, да?! – иронично произнес из-за двери сержант – Спи днем, читай ночью!

– Ну да, а ты мне тогда завтрак, обед и ужин тоже ночью приносить будешь.

– Слушай, Виктор, что ты ноешь, вон, заключенные в обычных камерах, тренируются, учатся чему-то новому, осваивают новые знания, а условия у них на порядок хуже, чем у тебя.

– И чем же их условия хуже, чем у меня? У них есть возможность общаться, читать в любое время суток, потому что электрический свет есть всегда, они могут смотреть телевизор и гулять по часу на свежем воздухе. А я?

– А что ты? – из-за двери послышался звук плевка и резкий голос сержанта – А ты девчонку, умницу и красавицу, как свинью зарезал, а теперь здесь права качаешь, что у тебя нет электричества и возможности общаться с другими заключенными. Хочешь пообщаться с другими заключенными?! Я могу тебе это устроить, на ночь отвести в любую камеру тюрьмы. Хочешь?

– Нет, – Виктор с силой сжал зубы и кулаки и, понурив голову, отошел от двери.

– Не слышу!

– Нет, не хочу!

– То-то же! Я не знаю, что ты натворил в следственном изоляторе, но у меня и других надзирателей четкие предписания, исключить любые контакты заключенного из камеры «Е66» с другими арестантами. А знаешь, о чем это говорит?

– О чем? – Виктор меланхолично лег на заправленную койку лицом к стене, подтянув колени к животу. Он не хотел сейчас ничего. Ни разговоров с сержантом, ни электрического света, ни-че-го! У него перед глазами постоянно сменялись две картинки. На первой была улыбающаяся Анечка с двумя милыми ямочками на щеках, веселая, милая и жизнерадостная. На второй, ее же прекрасное, безмятежное лицо с закрытыми глазами и чуть заметной капелькой крови на обескровленных губах. Виктор от отчаяния хотел выть, рвать на себе волосы и биться головой о стену. Но сил не было даже на то, чтобы пошевелить рукой.

А говорит это о том, – не обращая внимания на душевное состояние молодого человека, продолжал сержант – Что ты ее вначале изнасиловал, а потом убил. Урки в следственном изоляторе об этом узнали и отпетушили тебя. Потому тебе и нельзя в общую камеру. Папины денежки там тебе особо не помогут.

Слова сержанта тугой, вязкой массой проникали до сознания Виктора, но когда до него дошел смысл сказанного, его тело наполнилось какой-то жгучей, всесокрушающей яростью. Витя пружиной распрямился и в мгновение ока оказался на ногах, с душераздирающим криком, заставившим сержанта отшатнуться от «кормушки», он ударил кулаком в стену так, что с потолка посыпалась побелка, а на самой стене осталась вмятина с кровавым следом. Не обращая внимания на разбитую руку, Виктор подлетел к двери и заорал:

– Я ее не насиловал! Я до нее даже пальцем не притронулся! И меня никто не опускал!

– Ладно-ладно, успокойся! – с обратной стороны успокаивающе заговорил сержант – Ты не насиловал, тебя не насиловали, вот и хорошо. Ты только успокойся…

– Я ее любил, – по щекам молодого человека покатились слезы, а плечи стали сотрясаться от сдерживаемых рыданий – Я знал ее всего несколько часов, но я ее любил. Любил!

– Как можно любить человека, которого знаешь всего несколько часов? – сержант присел, опершись спиной о дверь, с другой стороны, в такой же позе, сидел Виктор – Ну, можно девушку желать, хотеть, она может нравиться, ну, в крайнем случае, в нее можно влюбиться! А любовь, это чувство, которое должно созреть, и прорасти в душах влюбленных и, порой, на это уходит вся жизнь…

– А я ее и знаю почти всю свою сознательную жизнь…

– Витя, ты же сказал, что знал ее всего несколько часов.

– Да, в реальной жизни знал всего несколько часов. Она почти каждую ночь приходила ко мне во снах. Я ее любил. В моих снах она была то сильной и самостоятельной женщиной, то беззащитной, напуганной девочкой… но я всегда знал, что это Она! Я узнавал ее в любом обличие.

– И что вы с ней во сне делали?

– Я ее защищал!

– Защищал? Во всех снах?!

– Да, представляешь?! Мне было, наверное, лет девять, когда она первый раз появилась в моем сне. Это был какой-то дремучий лес, и она легко шла куда-то по тропинке, весело смеясь и разговаривая с кем-то, кого я не видел. Я любовался ее красивым лицом с большими глазами и ямочками на щеках. А она с какой-то необычной теплотой и лаской смотрела на меня и смеялась. И вдруг из малинника, с ревом и хлопьями пены, летящей из пасти, поднялся на дыбы огромный медведь. Она испугалась и закричала…

–А ты что? – с интересом спросил сержант.