Падший клинок

Атило стоял по одну сторону от трона. Отец Десдайо и горстка прочих членов внутреннего совета стояли по другую. Лампы то вспыхивали, то гасли, ночной воздух наполнял запах горящего рыбьего жира. Большинство людей в зале выглядели озадаченными, раздраженными или даже немного напуганными тем, что их посреди ночи вытащили из постели.

Так это же Совет Десяти, вдруг сообразил Тико. Он сосчитал людей по обе стороны от трона, заметил среди них доктора Кроу и заинтересовался, знает ли кто-нибудь, кроме Десяти, что алхимик — член внутреннего совета.

За креслом Алексы пряталась девочка. Она улыбнулась, встретив взгляд Тико, холодной, безжалостной, ослепительной улыбкой.

— Ты знаешь, зачем ты здесь? — спросил Алонцо.

— Нет, мой господин.

— Как и я, — заметил регент.

— Алонцо… — мягко упрекнула его герцогиня.

— Это нелепо, — ответил он. — Десять призваны ради частного дела.

— Мой господин, Атило, — голос Алексы стал немного тверже, — имеет право быть услышанным… Итак, — она посмотрела на Атило, — говорите.

Атило вышел вперед и опустился на колени перед троном.

— Город пожаловал мне звание fidelis noster civis, верного слуги Венеции. Даруйте мне жизнь за оказанные мной услуги.

Марко IV поковырял в носу.

— Я считал вашего отца своим другом…

Каждое слово тщательно продумано. Атило говорил торжественным, глубоким голосом. Ни у кого не оставалось сомнений, эта просьба много для него значит.

— Я хорошо служил Венеции. Был адмиралом, командовал сухопутными войсками. И исполняю, — он чуть замешкался, — другие обязанности, защищая Венецию.

— Чего именно ты хочешь? — спросил Марко.

Атило моргнул.

Обычно Алекса и Алонцо решали все дела между собой. Но когда говорил герцог, все молчали. Его слова — закон. На этой основе построили свою власть его мать и дядя. И сейчас проблеск здравомыслия герцога нарушил баланс.

— Ну же!

— Прошу даровать мне жизнь узника.

— Их здесь двое, — рассудительно заметил Марко. — Один пугает тебя. Ты боишься, что он спал с твоей возлюбленной. Другой знает, что ты солгал о похищении госпожи Джульетты. О котором из них ты просишь?

В комнате было тихо. Но после слов герцога наступила полная тишина. Покрасневшая Десдайо, едва не плача, вышла вперед.

— Я бы никогда не стала…

— Стала бы, — сказал Марко. — Ты просто не знаешь. Он пугает и тебя. И нравится этим.

— А при чем тут госпожа Джульетта?

Герцог повернулся к дяде. Алонцо покраснел и неожиданно принялся извиняться. Герцог успокоил его, но попросил больше так не делать.

— Расскажи им правду, — приказал Марко Атило.

— В первый раз она просто сбежала.

— И ты просто вернул ее? — спросил Алонцо. — Не упомянув о прочих обстоятельствах?

— Да, мой господин.

— В ту ночь…

— Алонцо, — произнесла герцогиня Алекса.

— Регент прав, — Марко мило улыбнулся. — В ту ночь, когда Клинок был сломан, — он заметил, как кровь отхлынула от лица Атило, и поправился: — ну, во всяком случае, треснул. Ты согласен?

Атило, стоя на коленях, кивнул.

— И моя мать права. Кригсхунды, маги, ходячие мертвецы, а теперь и это, — Марко IV, принц Серениссимы, обвел взглядом Совет, кивая каждому из Десяти. Потом послал воздушный поцелуй Десдайо. — Лучше быть настороже. У нас так много врагов, никогда не знаешь, кто из них подслушивает.

Марко сошел с возвышения, на котором стоял трон, и поднял Атило с колен.

— Ты знаешь, в чем его спасение?

— Нет, ваше высочество.

— Я не оскорблю небеса. И не рискну оскорбить ад. Тико сохранит свою жизнь. Твой новый ученик — тоже. Но вряд ли дядя позволит тебе держать рядом демона.

Последние связные слова герцога на ближайшие три месяца. Конечно, в тот момент об этом никто не подозревал. Разве что Хайтаун Кроу… Алхимик бросился к герцогу и помог ему усесться обратно на трон.

Марко вновь мертвой хваткой стиснул подлокотники. Спустя несколько секунд он немного расслабился и принялся стучать каблуками по подножию. Потом отвлекся на бабочку, кружившую у лампы. Когда Атило окончательно убедился, что герцог больше не обращает на него внимания, он обернулся к Алексе и Алонцо.

— Позволено ли мне удалиться?

— Нет, — ответил Алонцо. — Не позволено.

Алекса взглянула на регента:

— Марко подарил ему их жизни.

— Жизни, — мрачно ответил регент. — Но он ничего не сказал об освобождении раба. Нищий мальчишка ничего не значит. Атило может забрать его. Но другой — раб. Сейчас он принадлежит городу. И город избавится от него.

— Позвольте мне купить его, — вмешалась Десдайо.

— Уверен, твоему возлюбленному это понравится, — усмехнулся регент. — Нет, раб будет отправлен на юг и там продан. Учитывая его внешность…

Учитывая внешность, на рынках Александрии, Константинополя или Кипра за него можно выручить немало денег. А одежда, боязнь дневного света и белизна кожи только добавят экзотики и увеличат цену. Если он умрет, кто посмеет обвинить Венецию? А если нет, то со временем будет мечтать о смерти.

— Сколько галер отплывает завтра?

— Десяток, мой господин.

— Куда направляется первая?

— Далмация, Сицилия, потом Кипр.