Читаем Паганини полностью

Паганини

Паганини появился на сцене. Все замерли. Могучие звуки раздались при первом же сильном ударе его смычка, и удивительная музыка заполнила зал: звуки, голоса и, можно сказать, едва ли не слова, которые, казалось, издавал этот волшебный деревянный инструмент, вызывали во взволнованных душах слушателей самые высокие чувства и мысли.

О, сколько раз напряженное внимание сменялось внезапным изумлением публики, которая, движимая примером их величеств и всеобщим восторгом, самыми бурными аплодисментами приветствовала своего выдающегося соотечественника, выглядевшего столь же скромным, сколь благодарным и взволнованным».

В этих обстоятельствах совет декурионов города Генуи повелел выбить медаль в честь скрипача с надписью:

«Nic. Paganinin Fidicini cui nemo par fuit civique bene merenti, 1834».[176]

5 декабря скрипач выступил со вторым – благотворительным – концертом в театре «Карло Феличе». Генуя была омрачена трауром в связи с холерой, которая уже несколько месяцев бродила по Европе, и известно, что сбор от этого концерта передали в пользу бедных семей, пострадавших во время эпидемии. Позднее скрипач предложил в их пользу еще тысячу лир.

Из Генуи он отправился в Пьяченцу, где 10 декабря дал концерт, который, как пишет Эттори ди Джованни,[177] «довел до безумия» его сограждан.

12 декабря снова приехал в Парму и участвовал в придворном празднестве, устроенном по случаю дня рождения Марии Луизы. 20 декабря, уступая желанию придворного государыни, графа Анджело Бьянки, скрипача-любителя, дал академию в палаццо «Коста» в Пьяченце перед избранной аудиторией.

В канун Рождества он вернулся в Геную, приняв приглашение маркиза Филиппо Паолуччи играть 2 января на вечере в его доме. На этот раз он любезно согласился играть в частном собрании.

Он намеревался вернуться в Парму и, может быть, даже отправиться в Милан, чтобы выступить в «Ла Скала», но плохое самочувствие вынудило его остаться в Генуе. Друзья, навещавшие скрипача, утешали его, но он все равно немало печалился и расстраивался, как о том свидетельствует письмо к Джоаккино Понте, доброму старому другу, посвятившему ему в 1809 году торжественную оду. Вот это письмо:

«Друг мой, чтобы прийти в прибежище страдания, мало подняться по нескончаемой лестнице в мое жилище, и ты скоро убедишься в этом, если только твое выздоровление окажется столь же скорым, сколь горячо и мое желание увидеть тебя. Меня навестил поэтический гений синьор Пьетро Изола. Так что дружба и музы стремятся смягчить суровость моей судьбы. Нежнейшие подруги опечаленного человечества, они прибудут, с тем чтобы судьба снова смилостивилась ко мне.

Это слова моей признательности в двух строках великому поэту и в одной строке тебе, к кому я так искренне привязан.

Твой любящий Никколо Паганини.

Генуя, 25 апреля 1835 года».

«Суровость моей судьбы» – горькие слова, бесспорно продиктованные глубокими страданиями. Ничто так не огорчало Паганини, как вынужденное бездействие, превращавшее его в жертву тоски и отчаяния.

Друзья между тем готовили ему торжественное чествование.[178] Инициатива исходила от маркиза Ди Негро, который очень любил скрипача и покровительствовал ему с первых шагов его деятельности. Памятная церемония состоялась 28 июля 1835 года на вилле Ди Негро «Земной рай», расположенной на вершине холма, в саду, благоухающем ароматами цветов и лавра, на террасе, откуда открывался прекрасный вид на Геную с мириадами крыш, уступами спускающихся к морю, к порту, где стоит страж города – старая серая крепость и теснится множество кораблей.

После торжественного открытия бюста Паганини работы генуэзского скульптора Паоло Оливари маркиз Ди Негро произнес речь, заметив, что если прекрасна похвала, которую великие люди получают со временем от правнуков, то не менее приятна и не менее волнует их и та, которую они слышат еще при жизни. Он не хотел «передавать потомкам долг воздать эту торжественную и справедливую дань похвалы Гению своего согражданина».

Самое изысканное генуэзское общество и многие иностранные гости собрались в саду, освещенном тысячами разноцветных лампочек. Все разместились полукругом в украшенном цветами летнем павильоне, чтобы выслушать речь маркиза Антонио Бриньоле Сале, посла короля Сардинии при дворе Луи Филиппа и друга Паганини еще со времени его пребывания во Франции. Затем адвокат Мартелли прочитал сонет в честь скрипача. Свои стихи прочитали Ди Негро и Лоренцо Коста, а также Джузеппе Крокко, Джузеппе Морро, Фердинандо Маэстри и Пьетро Изола.

Затем, рассказывает «Гадзетта ди Дженова», дамы и кавалеры начали танцевать «под благоухающими кедрами». Веселье длилось до рассвета.