Пагода сна

Потом дворец заполнили солдаты-кшатрии городского патруля, вызванного кем-то из слуг. Вендийцы окружили северянина со всех сторон, но никто долго не решался приблизиться к Конану, страшась огромного меча, которым киммериец размахивал подобно воинственному Кфурусу, богоподобному слуге Асуры. Кшатрии потеряли троих, когда варвар пытался прорваться сквозь плотное кольцо солдат, но так и не дали северянину выскользнуть из окружения. Подоспело подкрепление, около двух десятков солдат раджи Юсефа, и вендийцы набросились на Конана всей кучей. Позолоченный пол дворца забрызгала горячая кровь, киммериец зарубил еще двоих солдат и покалечил четверых, отхватив им кисти рук вместе с мечами. Наконец, разъяренного варвара скрутили и туго связали толстой веревкой. Двумя минутами позже Конана, похожего на чудовищный извивающийся кокон, с крепко перевязанными руками и ногами, утащили в темницу раджи Юсефа.

Мудрый правитель Юсеф понимал, что варвар находится во власти безумия, и потому не может нести наказание за содеянное, согласно вендийским законам. Но в то же время он понимал, что народ потребует справедливой кары, одинаковой и для безумца, то есть смерти. Юсеф приказал заточить киммерийца в глубокую темницу, подальше от глаз и ушей снедаемых жаждой возмездия граждан. Там, он надеялся, Конан сможет переждать бурю гнева, захлестнувшую полгорода, и только потом держать ответ за свои поступки по справедливости. Надежда раджи не оправдалась — через час посыльный передал ему решение о казни киммерийца от совета состоятельных вайшьей. Конечно, он мог пойти против воли совета, но тогда этот год правления Юсеф мог считать последним — слишком много у него накопилось недоброжелателей, которые только и ждали повода, чтобы скинуть его с трона. Юсеф решил не искушать судьбу и назначил срок казни на утро. Киммерийцу оставалось жить не больше шести часов.

* * *

Конан долго блуждал в темной бездне среди клубков червей и мерзких слизистых созданий. Варвар был готов убить еще хоть сотню вендийских солдат, часами махать клинком и получать раны. По крайней мере, все это было наяву. Но только не спать, не гнить в черном провале безумия и кошмаров!

Чьи-то челюсти с мелкими зубами грызли его ноги, серые призраки кружили вокруг его головы, а скользкие змеи обвивали его тело гадкими плетями.

Отовсюду и из ниоткуда неслось эхо победного смеха кхитайского колдуна. Чародей торжествовал. Скоро, кричал он, скоро придет время, и тогда душа Конана навеки попадет в невидимый склеп. А тело киммерийца останется во власти чернокнижника, и отмерший мозг станет послушен только приказам кхитайского мага.

Неожиданно настойчивый тихий шепот стих. Тени прянули от варвара, мерзкие гады расползлись в разные стороны. Сумрак бездны разорвал луч яркого света.

— Конан… — позвал мягкий голос из мерцающей бреши.

Киммериец приблизился к сияющей щели. Оттуда исходил едва уловимый сладкий аромат надежды, несущий утешение и комфорт. То же самое почувствовал бы Конан в детстве, если вдохнул полной грудью чистый горный воздух. Спокойствие и безмятежность…

Перед взором варвара поплыли просторы родной Киммерии. Тяжелые фиолетовые тучи, нависшие над снежными равнинами, высокие пики гор, подпирающие небо и тонкий шлейф дыма, разрываемого в клочья холодным ветром…

Киммерия.

Варвару вспомнился добрый и сильный голос вождя их племени, обращающегося к нему, юнцу, едва выбравшемуся из пеленок.

«Запомни, мальчик, простую истину, — сказал тогда Адир Канах, — для киммерийца страшна не смерть. Хуже всего потерять свободу. Что бы ты ни делал, какие бы испытания тебе ни готовила судьба, никогда не позволяй другим лишать тебя воли, ибо воля — ценнейший из всех подарков, которыми Кром наградил человека». Конан зарычал.

Черный колдун хочет лишить его самого главного — свободы! — заперев душу северянина в магическую клетку.

Не бывать этому! Никогда!

Он доберется до чародея, где бы тот ни находился, даже в подземном царстве. Тогда проклятый колдун узнает, что значит покушаться на свободу у сына Киммерии. Он никогда не станет рабом кхитайского чернокнижника.

Пора выбираться из плена сна…

* * *

Кесея потерла виски, чувствуя, как голову заполняет ужасная головная боль.

Алекса и Таллок с тревогой взглянули на верховную жрицу, очнувшуюся от транса. Вало стоял неподалеку, следя за тем, чтобы никто не побеспокоил деву-брамин во время медитации.

— Хорошие новости? — спросил Таллок главу общества брахманов Сна.

— Конан до сих пор не попал под власть Шао Луна. Это обнадеживает. Похоже, чернокнижник недооценил выносливость воина. И, вообще, очень странно, что варвар еще жив — зная всю ужасающую мощь магии Столикого, могу сказать, что люди, которых Шао-дракон пытал кошмарами, умирали всего за несколько часов. У Конана поразительная невосприимчивость к колдовству и чарам.

— Ты помогла ему, наставница? — спросила Кесею Алекса.