Пагода журавлиного клёкота

Обращение к читателю

Мне кажется, что этот роман получился несколько необычным и, в каком-то смысле, стоит за границами нашего времени и современных понятий. В нём практически нет действия, а происходит некое осмысление человеческой жизни.

Этот роман можно назвать окном из нашего мира в Пустоту, или же окном из Пустоты в наш мир. Но, в общем-то, при ближайшем рассмотрении, как я считаю, выходит, что мы сами со всем нашим миром являемся этой самой Пустой, и можем называть ещё её «Ничем». Ведь всё, что нас окружает, является Ничем, во всяком случае, по отношению ко времени и пространству, и сами мы состоим тоже из Ничего, или иными словами, из Пустоты. Ведь если задуматься, то можно прийти к банальным вопросам: кто мы есть, на самом деле, и что мы собой представляем в этом мире, да и не только в этом мире? Почему у нас происходят несчастья, и можем ли мы предотвратить то, что случается в нашей жизни? Или это и есть наша судьба?

Об этом мало кто мыслит в наш «судорожный» век, который нас, как по наклонной, тащит в какую-то неопределённость. Никто не может предсказать сейчас, что станет с нами и с нашим миром в ближайшем будущем. Со временем мы утратили в себе нечто такое, что наполняло нашу жизнь смыслом и давало нам некий внутренний комфорт, и никак не можем вернуть это, восполнить то, чем одарила нас природа. Мы пытаемся что-то делать, но все наши попытки бесполезны, потому что мы совсем забыли, для чего мы родились на земле, и что нам предстоит сделать. Нет, конечно, кое-что мы всё-таки делаем, благоустраивая свою жизнь. Но потом всё это вдруг в одно мгновение рушится, и мы удивляемся, почему всё так случилось. Многие разочарованные люди, говорят о конце света и об общей гибели. Но если человек заглянет в себя поглубже, то он поймёт, что он – бессмертен, и ни о какой гибели не может идти речи. Но вот только человеку просто не хватает времени заглянуть в себя. Он постоянно остаётся со своими иллюзиями и живёт только внешним миром, держится за него и готов с этим миром даже броситься в бездну, обрекая себя на гибель.

Поэтому этот роман я писал для тех немногих людей, кто найдёт время заглянуть в себя и увидеть, что в мире не так уж всё и плохо, и ничто ещё не потеряно. Но главное, может быть, заглянув в себя, он обретёт своё истинное «я».

И ещё должен заметить, что этот роман я писал тогда, когда с головой погрузился в изучение даосизма. В какой-то степени его можно считать дневником моих духовных исследований. Думаю, что не многим будут интересны те истины, которые я вывел сам для себя, почерпнув их в моих эзотерических погружениях из того материала, который я выуживал из древних свитков и современной исследовательской литературы. Так что, прежде чем начать читать этот роман, советую читателю хорошенько подумать, стоит ли ему углубляться в эти знания, через которые я прошёл и обрёл некое странное видение нашего мира.

Я долго думал, как назвать это произведение, и в конце концов дал ему это название, которое для людей Востока имеет сокровенный смысл, потому что «Пагода журавлиного клёкота» – это не простое место, а некая сфера, где становится понятен птичий язык. Птичий язык вообще многозначен, и внешне, на первый взгляд, похож на ряды или цепочки иероглифов, не подающихся прочтению. И ещё его можно сравнить с нотной грамотой, таящей в себе некий скрытый смысл и некую мелодию, где каждый звук имеет своё значение, которое невозможно выразить словами. К тому же, клёкот – это язык не простых птиц, а журавлей, птиц, самых совершенных по своему строению и похожих на людей, птиц, посещающих Небо и знающих небесные тайны. То, что они говорят, не понятно людям до тех пор, пока они не проникнут в их язык и не поймут сути их небесной тайны. Ведь не даром даосы сделали журавлей символом своих устремлений в обретении бессмертия. Я надеюсь, что найдутся такие, которые поймут их клёкот и сами станут журавлями.

Эпиграф

Им реять парой в поднебесье вечно

Любовью наслаждаясь в чистой сини,

Где дни проходят их в тиши беспечно,

Зимой их греет даже снег и иней,

А летом им жара несёт прохладу.

Они живут, опасности минуя,

Везде находят для души усладу

И радость, ни минуты не тоскуя.

Они – даосы, речь их – смех и хохот,

А ветер и пространства – их стихия,

И люди, слыша журавлиный клёкот,

Глядят, гадая: «Кто они такие»?

Глава первая

1. День железа

В тот день всё сложилось для меня самым неожиданным образом. С утра, перед тем, как отправиться в университет, я закончил чтение двуязычной буддийской Библии, читая её одновременно на английском и японском языках «The tiching of Budda» и её аналог «ваэйтайсё» – «Буккё сэйдэн», и очень разочаровался. Я надеялся найти в ней некое откровение, которое бы перевернуло моё мировоззрение, но ничего существенного не нашёл. Всё было предельно ясным и простым и только отдаляло меня от тех тайн мироздания, в которые я мечтал проникнуть. В буддизме я не открыл никаких тайн.