Пагуба

Квен рывком повернулся к Данкую, но тот только удивленно поднял брови. Если и сверкнула ехидная усмешка в глубине его глаз, то мимолетно, не поймаешь. Да и что ему злиться? Мелиту и в самом деле нечего ревновать Квена к собственной жене, ведь настоящего лекаря воевода еще не нашел. Да и поможет ли ему лекарь? И не поздно ли уже? Да и надо ли? И от Тарпа пока нет никаких известий. А ведь и в самом деле ему не хотелось уезжать. Даже просто увидеть Тупи, вдохнуть ее запах, когда она проходит по галерее и говорит что-то вроде: «Как наши дела, дорогой Квен?», или «Ты уже закончил с приемом, дорогой Квен?», или «Как мне поступить вот в этом случае, дорогой Квен?», — было уже немало. Но везти этого мерзкого нового смотрителя Паша в Хурнай придется все-таки ему.

— Что там, в Хурнае? — поинтересовался Квен. — Кто участвует в ловушке? Кто принимает решения?

— Решение уже принято, — пожал плечами Данкуй. — Убить. Убивать сразу, как только окажется на расстоянии удара или выстрела. Лучше, если удара. Чтобы наверняка. А ловушка выходит знатная. Даже без наших ловчих, у которых, кстати, все еще нет старшины. Но ведь мы возьмем с собой хотя бы полсотни? А так… насколько я знаю, там уже больше месяца ошивается твой любимец Эпп? Кроме него там же Заманкур из клана Смерти.

— Последний из троих, — заметил Квен.

— Лучший из троих, — поправил его Данкуй. — Там же и Суппариджа, где-то недалеко от города Хантежиджа, уже этих двух ловчих Пустоты достаточно, чтобы развязать досадливый узелок. Кроме того, на щедрую награду уже купились, как мне стало известно, воры Хурная.

— Я все забываю, что, в отличие от Хилана, в Хурнае есть воры, — усмехнулся Квен.

— Воры есть везде, — не согласился Данкуй. — Но они как сорняк, цветут лучше там, где ярче солнце.

— И где их не пропалывают, — не согласился Квен.

— Прополем, — пообещал Данкуй, — лишь бы они помогли с Киром. Но и это еще не все. Старшина тайной службы клана Кессар, Ашу, насколько мне известно, один из лучших среди всех тайных служб кланов Текана.

— Он пригрел вещи Куранта! — отрезал Квен.

— Может быть, в силу собственной мудрости? — прищурился Данкуй.

— Вот на месте и узнаем, — стиснул зубы Квен. — Отбываем завтра. Надеюсь, что этого нового смотрителя Паша будет рвать всю дорогу.

— Что ж. — Данкуй рассмеялся, склонил голову. — Тогда самое время отправиться восвояси, собрать мешок.

Квен никогда не любил старого смотрителя. Впрочем, не такой он уж был и старый, младше самого Квена уж точно. Смотрителем Тепу стал сразу после смерти предыдущего смотрителя, и вроде бы примерно таким же образом, правда, десять лет назад Квен воспринял известие о том, что некий голос назначил убогого толстяка новым смотрителем Хилана и всего Текана, с долей иронии, но теперь он имел возможность убедиться в этом лично. Но все дело было в том, что на этом похожесть всех смотрителей, которых Квен успел рассмотреть вблизи, не заканчивалась. Конечно, они ни единой чертой не напоминали друг друга, исключая разве что полный набор конечностей, а также двух глаз, рта, носа и двух ушей на голове у каждого, тем более что так странно убитый после Харкиса смотритель был длинным и худым типом со впалыми щеками, Тепу — скользким и болтливым толстяком, а нынешний — Паш — сутулой невзрачностью среднего роста, но общая черта имелась у всех. По ощущениям Квена, когда-то старшины проездной башни Хилана, потом ловчего, потом старшины ловчих, теперь — воеводы, все известные ему смотрители были омерзительными людьми. Теперь, когда у него имелось время кое-что обдумать и возможность оглянуться назад, он был в этом почти уверен.

Помнится, еще подростком он бегал со сверстниками подглядывать за длинным и худым смотрителем, который отсидел на своем месте едва ли не полвека. Говорили, что смотритель забирается в Храм Пустоты, садится в его центре и ждет, когда сама Пустота вложит в его голову приказы и распоряжения относительно того, чем пугать благочестивых теканцев и кого из них отправить на дробилку в ближайшую неделю. В хиланском Храме Пустоты кроме низкой двери имелись еще и крохотные округлые оконца под самой крышей числом в двенадцать. Ровно столько, сколько было и зубцов на верхушке Храма. Квен и трое его сверстников подобрались к Храму с его тыльной стороны, с некоторым трудом забросили на зубцы четыре прочные веревки и, когда соглядатай дал знак, что смотритель отправился в Храм, резво вскарабкались по стене до окошек, надеясь приобщиться к зловещим тайнам проклятых балахонников. Тайн они никаких не увидели. Через несколько минут сверстники Квена соскользнули вниз, он же, пользуясь тем, что был с малолетства крепким пареньком, упорно продолжал висеть. Смотритель сидел посередине пустого зала лицом к двери и ничего не делал, разве только почесывался время от времени и, как казалось Квену, ковырялся в носу. Так прошло не менее получаса. Квен уже и сам собирался соскользнуть вниз, когда смотритель встал, потянулся, отошел чуть в сторону, прямо там, внутри Храма Пустоты, облегчился и пошел прочь.