Паиньки тоже бунтуют

И всегда в это время года, в межсезонье, возникает тоска, липкая и авитаминозная. Вроде хочется сделать что-то важное, необыкновенное, нужное, но вторым планом настигает мысль: «А зачем?» Какой смысл. Бег белки в колесе. Ты думаешь осчастливить человечество? Нет, не получится. Ты никого не спасешь, ты даже не врач… Да те же вчерашние доктора, что приехали на «Скорой» к Тугиной… Да, наверняка эти люди испытывали удовлетворение и гордость, когда им удавалось вытащить человека с того света, но, наверное, было много и тех больных, кого спасти не получалось. Баш на баш, ничья. Это вечная битва жизни со смертью, в которой нет победителей.

Рано или поздно все умрут, так зачем же бежать вперед все быстрее, если впереди, кроме холода и темноты, ничего нет?

Я заплакала.

Мне стало так тоскливо, как, наверное, еще никогда не было в жизни. Покрутившись с боку на бок в постели и не найдя покоя, я заставила себя подняться.

На кухне Тугина медленно и методично перемывала посуду в раковине. Судя по внушительной стопке тарелок, это надолго – заключила я про себя. Женщина повернулась и покосилась на меня, не поздоровалась. Мрачная, словно грозовая туча, за все время она не проронила ни слова. Я свою соседку не узнавала. Наверное, в ближайшем времени по нашей маленькой коммунальной квартирке еще пронесется страшный ураган. Смерч. Тайфун в лице Алевтины.

Я осторожно умылась над замызганной раковиной в ванной, вернулась к себе в комнату и принялась одеваться. «Позавтракать будет проще в каком-нибудь кафе неподалеку…» – решила я.

Натянув на себя джинсы и свитер, я стала расчесывать спутавшиеся за ночь волосы, и в этот момент в дверь позвонили.

Снова Павел? Все-таки не выдержал, решил навестить свою бывшую…

Тишина, затем хлопнула входная дверь. Через несколько секунд в мою дверь коротко постучали. Ко мне? Кто?

– Да, войдите, – сказала я.

На пороге стоял Алексей.

– Привет, – радостно произнес он. – Прости, что вот так, без предупреждения…

– Что вы, что вы, да я уже привыкла! – ехидно воскликнула я и сама едва смогла подавить радостную улыбку.

– Я вчера расстался с Наташей. Все! Между нами все кончено!

– А зачем ты мне это говоришь? – растерялась я.

– Не знаю, – пожал он плечами. Не дожидаясь приглашения, сел в кресло, широко расставив ноги. Нахальная, раздражающая мужская поза. – Ты куда-то собираешься?

– Да. Позавтракать хочу.

– О, отлично, пошли вместе…

– Ты нахал.

– Да, я нахал, – с гордостью произнес Леша, разглядывая меня с ног до головы.

Я помолчала, придумывая очередную колкость, но потом спросила совсем о другом другим тоном:

– Она расстроилась?

– Кто, Наташа? Да, очень. Плачет.

– Ты ее хоть утешил?

– Нет. Ты сама подумай, как я могу ее утешить… Потом у меня был жесткий, даже очень жесткий разговор с ее родителями.

– Ой, нет… – Я села на стул напротив Леши, мне уже было ни до чего. – А они что?

– Они хотели меня убить. В прямом и переносном смысле. И сейчас, наверное, хотят, и еще долго будут желать мне… До скончания века они будут меня ненавидеть. Они же думают, что я их использовал… Но я им сразу сказал, что готов отдать им свою долю в бизнесе, мне ничего не надо; и те проценты, что потерял из-за меня Никита Сергеевич, я тоже отдам.

– Ты решил им все вернуть?

– Ну да. Я все, точнее, почти все (все-таки некоторые блага невозможно измерить в денежном эквиваленте), что получил, собираюсь вернуть им. Это и есть, наверное, мое утешение: не хочу, чтобы Наташа помнила меня как злодея, который и ее, и ее семью просто использовал.

– Ты такой щедрый… – усмехнулась я, пока не зная, как на все это реагировать.

– Я не щедрый, я просто не жадный. Это разумная плата за то, чтобы успокоить свою совесть, хотя бы немного.

– Но ты, наверное, и заработал кое-что, принес им какую-то прибыль…

– Нет, они не считают, что от меня была какая-то прибыль, хотя я, объективно, сложа руки не сидел, многое все-таки делал, пусть иногда и со скрипом. Но я не собираюсь это доказывать. Я просто верну им то, что они считают своими вложениями в меня, и точка.

– Но мог бы и не возвращать – так, если по закону? – прищурилась я.

– Мог бы, легко. Но я берегу свою карму, – улыбнулся Лешик.

– Так ты теперь нищий, что ли? – с иронией спросила я.

– Скорее свободный, – поправил он. – Ну нет, если тебя так уж интересует мое финансовое положение, я тебе скажу – останется у меня небольшая заначка, но она и правда… небольшая.

– И что ты собираешься делать… потом?

– То, что хотел, чему меня учили. Пойду работать инженером.

– Инженером? – удивилась я. – Кому они сейчас нужны?

– Очень они нужны, ты просто не в курсе. Начиталась, поди, статей в интернете, как у нас все плохо, но это же не так. Полно предприятий, заводов, которые производят самую разную продукцию…

– Нет. Я не об этом… Там же все равно платить меньше будут, чем у Исаевых?

– Меньше, но зато я буду делать то, что мне нравится, – улыбнулся Лешик. – Да и не все деньгами измеряется… Ты не понимаешь меня, да? Жалко. – Он вдруг помрачнел.