Пака. Книга сапфировая

— Все в порядке? — она, похоже, приняла душ, надела крапчатое свое платье и сейчас с опаской заглядывала в рубку!

Она боится?

— Все хорошо, кариньо. Перестань волноваться, ладно? — вот не те слова мы говорим сейчас друг другу.

Все я понимаю, но начать «большой» разговор сейчас не могу. И она не может ничего сказать. В ее голове, наверняка, такой же хаос, как и в моей. Нам обоим нужно время, и теперь оно у нас есть. Даже после Пенни-Сток у меня есть шанс на встречу и, возможно, на отношения… Дебильное слово! Шанс на любовь, все, точка!

— Стива, давай поедим, а? Я голодная ужасно, — и глаза такие…жалостливые.

Да, неплохо бы…. Сутки прошли с того момента, когда мы ели в последний раз. Завтрак оказался страстным, обед нежным, а ужин обещает быть вкусным, и ОЧЕНЬ надеюсь, что и страстным и нежным и всяким разным. Вот только гляжу я на нее и понимаю, что она сейчас пойдет в кухню, а я не хочу ее отпускать.

— Сюда иди, — я не хотел, чтобы голос мой прозвучал настолько сердито, но мне очень нужен ее поцелуй!

— Зачем это?! — она уставилась на меня с подозрением, — Ругаться собрался? Говорю сразу- я не косячила!

— Иди сюда, — твое счастье, кариньо, что я занят сейчас, управляя яхтой, иначе не миновать тебе жуткого секса на диване в штурвальной!

Она вошла в рубку и с опаской двинулась ко мне.

— Быстрее давай! — сейчас брошу на фиг все!

Тааак, кажется, просыпается кошка пачеговская!

— Ты чего орешь? Злой и голодный, да?! Конечно, инстинкт размножения удовлетворил, теперь бы поесть, а между делом поорать на Паку, так что- ли?!! — искры из глаз, руки в боки, ножкой ритм отстукивает, обожаю тебя!

— Просто подойди ко мне, amado. Не спорь, — давай, давай, любимая, ты справишься, всего пара шагов и ты рядом со мной.

Она сердито фыркнула, но подошла. Я моментально сцапал ее, усадил к себе на колени и поцеловал так крепко, что она задохнулась. Я сам задохнулся!

— А теперь уходи немедленно, иначе на скалы налетим, — я трудом оторвался от нее.

Пака смотрела такими глазищами, что мне жарко стало.

— А нельзя было просто сказать, что поцеловать хочешь?

— С тобой "просто" не бывает, Алена.

Она только вздохнула тяжело и ушла, а я остался у штурвала, проклиная скалы!

Я смог включить автопилот только спустя половину часа. Бесился слегка, но слыша, как кошка поет, успокаивался. Вот ведь…

Потом я сайгачил в салон.

— Пака, ведерко захватить? — я стоял в дверях и улыбался, как урод, но ничего не мог с собой поделать.

— Не надо, Стива, я тебе в сковородку накидала. Иди скорее, — кариньо с такой же, как и у меня, чумной улыбкой на очаровательном лице, призывно махала рукой.

Она очень красивая. Нет, это понятно, тиби и все такое, но она КРАСИВАЯ. Может потому я и пошел к ней, не за стол, а к ней. Обниматься.

Прижал к себе и обрадовался, когда почувствовал ее теплые руки на своей спине, а ее гладкую щеку на своей груди. Всплакнуть что- ли на радостях?! Нет, не буду, иначе Пака ухихикается. Я сам ухихикаюсь.

— Стива, знаешь, от тебя яблоками пахнет. Даже, не яблоками, а яблочным пирогом, — она печалится?

Почему? Что не так?

— Пака, ты голодная. От того и пироги мерещатся. Что с тобой? Что не так? — я обнял ее лицо и заставил посмотреть на себя.

Она хотела мне что-то сказать, но не смогла. Я прямо всей своей шкурой ощутил ее отчаяние. Это откуда еще такое???

— Алена, что?! Не молчи ты, блин! — я вваливался в панику??

Она не ответила, поцеловала меня и спросила.

— Ты споешь для меня?

— Спою. Все, что пожелаешь, — что она хотела сказать???

— Тогда давай есть? — и начала громыхать посудой, — Я не успела ничего такого сотворить, но уверена, что от жареной картошки и котлет ты не откажешься.

Ладно. Я запомнил, Пака. Вернусь к допросу позже, когда ты успокоишься. Нет, не смогу!

— Кариньо, я точно знаю, что тебе плохо сейчас. Это из-за меня…из-за нас? — она замерла, потом обернулась ко мне и улыбнулась.

— Мне из-за тебя очень хорошо, Стива. Я, честно, сказала бы тебе спасибо большое, но ты совсем загордишься, вырастет корона, упрется в потолок, и ты шею сломаешь, — вот это поворот…

— Сама виновата. Откуда ты такая свалилась на мою голову? Я же нормальный был, а из-за тебя… Кошка, предупреждаю, еще одно слово с твоей стороны и ужин свой ты съешь только на завтрак, — а может, ну его, ужин этот?

Она прыснула смешком. Я, поняв, что ей полегчало, тоже хмыкнул. Она громче и я за ней. Потом минут пять стоял дикий ржачь, а дальше мы все же поужинали.

Вот не знаю, что любовь моя добавила в обычную картошку и простые котлеты, но есть это надо было с золотых тарелок и золотыми вилками.

Ведьма, уверяю, ведьма она!

После ужина мы устроились на корме, и Алена вручила мне гитару. Я собрался уже петь для нее, но поняв, КАК она на меня смотрит, отбросил в сторону инструмент и схватил Паку.

Дальше был смерч, тайфун и Везувий! Замечу, что в ходе этого безумства, иначе и не скажешь, не пострадало ни одной Паки. Пострадал Стива. Он мозгов лишился окончательно, но счастлив был безмерно.

Спали мы на корме, крепко обнявшись и, на удивление, не мешая друг другу. Совпали. По полной.