Пахан

Франсуа внезапно появился в моем дверном проеме, выглядя более смущенным, чем я привык. «Что?» — спросил я своих людей, мы обсудили произошедшее, понимая, что часть дерьма была, потому что один солдат покинул свой пост. Да, моя дочь настояла, но он знал лучше. Ему платили за то, чтобы он был телохранителем, а не лакеем.

Я послал Франсуа за этим человеком и он привел его ко мне.

«Тебе нужно кое-что знать». Он подошел ближе, вытирая руки о брюки.

«Что-то еще?»

«Я кое-что подслушал. Твоя гостья, кстати, милая девушка, похоже, думает, что тебя кто-то предал».

Застигнутый врасплох, я прищурился, мне было любопытно, что он скажет. «Что она сказала?»

«Это было передано шепотом твоей дочери, и там не было ничего, кроме того, что она уверена, что кто-то из близких предал тебя. Это все, что я узнал, но я знал, что тебе нужно рассказать об этом».

«Да, ты прав». Я был прав, когда думал, что Кэролайн что-то скрывает, но мне от этого легче не стало. Она была жесткой девочкой, боявшейся не только ситуации. Это было легко сказать.

«Где Иван?»

«Ждет снаружи. Хотите, чтобы я привел его?»

«Да», — сказал я ему. «Тогда можешь идти. Только дважды проверь, что поместье в безопасности».

«Да, сэр. Мне жаль, за произошедшее сегодня».

«Сколько вы застрелили?»

«Шесть, может быть, семь. Но несколько человек ушли».

Мне пришлось отправить команду уборщиков, чтобы отвести внимание, но у меня было плохое предчувствие, которое только усиливалось. «Ну, ты молодец. Я ценю, что ты сохранил драгоценный груз в безопасности».

«Конечно, Пахан. Я позову Ивана».

Хотя я знал, что Иван только пытался помочь, его действия едва не стоили жизни. Я не мог принять это без какого-либо наказания. Хотя я задавался вопросом, в лучшем ли я настроении, чтобы решать его судьбу в данный момент. Мне нужно было поговорить с Кэролайн.

Потом мне нужно было убраться от нее подальше. Она казалась такой уязвимой, такой испуганной, что мой инстинкт защиты перешел во что-то совершенно иное.

Моя потребность обладать ею.

Это было неприемлемо. Этого не могло случиться.

Может быть, чем больше я буду себе это говорит, я поверю в это.

Иван вошел сам не свой, обычно самодовольный человек, выглядит сейчас совсем наоборот. Я не был уверен, что сказать, поэтому я начал. «Что, черт возьми, с тобой не так? Ты покинул свой пост. Из-за тебя чуть не погибли те женщины, и, черт возьми, ты сам и ребята, с которыми ты работаешь каждый день». Мой голос уже повысился на пару децибел.

«Да, сэр. Тогда я об этом не думал».

Я подошел ближе, вдыхая и выдыхая. «В этом-то и суть. Ты, блядь, вообще не думал. Теперь ты отстранен на две недели. Один промах, и тебя нет. Ты меня слышишь?» Когда он не ответил мне сразу, я позволил гневу взять верх и нанес не один, а два жестоких удара.

Его швырнуло на пол, заставив задрожать край стола.

«Что, черт возьми, ты делаешь? Ты ужасный человек». Когда Кэролайн ворвалась в комнату, тут же присев перед Иваном, она продолжала смотреть прямо на меня.

«Все в порядке, мисс. Я это заслужил. Я не выполнил свою работу», — сказал ей Иван, пытаясь встать.

«Заслужил? В какой стране? В последний раз, когда я проверяла, такого рода дерьмо не допускалось ни на одном рабочем месте. Но твой босс итак знает об этом».

Пока она помогала ему встать, мне пришлось столкнуться с парой фактов, которые, скорее всего, еще долго будут преследовать меня.

Или, что еще хуже, укусят меня за задницу.

Она была грозной женщиной, которая, скорее всего, продолжит совершать рискованные поступки, которые мне сейчас нужно ограничить.

Но что еще важнее, я хотел ее. Сильно.

Не просто пробовать на вкус и трогать, дразнить и трахать, а как свою собственность.

И не только на то время, пока она находилась под моей защитой, а навсегда.

Боже, помоги мне, но ни одна женщина не возбуждала и не приводила меня в такую ярость, как эта прекрасная, жизнерадостная и озорная Кэролайн Рэндалл.

* * *

Кэролайн

Еще один шторм.

Еще больше беспокойства.

Мой разум кружится от ужасных событий последних нескольких дней.

Я не могла оторвать глаз от широко открытого окна, размышляя о том, как Вадим мог выносить то, что никогда не опускал жалюзи.

Пытаясь переварить то, что только что произошло, я перенесла свое беспокойство на безжалостного человека, стоявшего словно маяк греха.

Невыносимый ублюдок.

Я не была полностью уверена, что не произнесла эти слова вслух, но я точно знала, что смотрела на Вадима, даже когда мне наконец удалось помочь измученному солдату подняться на ноги.

«Теперь можешь идти, Иван», — сказал Вадим, тоже устремив на меня свой пронзительный взгляд. Я ожидала в них гнев, может быть, разочарование, но вместо этого там было веселье. Неужели этот придурок посчитал это смешным?

Иван вышел, даже закрыл за собой дверь, и мне повезло, что я не подпрыгнула. Я определенно не хотела, чтобы этот чертов русский понял, что он хоть как-то на меня влияет.

Вадим подошел ближе, бросив на мои ноги, как мне показалось, горячий взгляд.

«Для такой красивой ты — жестокая».