Пахан

Я осмотрел местность, наконец-то начав достаточно просыпаться, чтобы воспоминания затопили мой разум. Я заснула в его офисе? Зевок заглушил мои мысли, когда я подняла голову, осознавая, что мое тело наклонено. И все еще такое теплое.

Когда я оглянулась, вид Вадима, все еще спящего на диване, его ноги закинуты на журнальный столик, был самым восхитительным, что я видела за долгое время. Я не хотела его беспокоить, но его запах сводил меня с ума, ощущение того, что я свернулась калачиком под его рукой, было таким же неожиданным, как и сам мужчина.

Трудно было поверить, что он спал так долго, что поздний утренний свет уже струился в комнату. Я никогда не могла представить, что он расслабится настолько. Слегка пошевелившись, я провела рукой по его груди, даже осмелившись просунуть указательный палец между складками его каким-то образом все еще хрустящей белой рубашки.

Его химчистка использовала слишком много крахмала при глажке. Я сдержала смешок, осмелившись продолжить его дразнить, пока он делал глубокий вдох.

Несколько мгновений тишины, простого нахождения рядом с ним были особенными. Но это было не по-настоящему. Ничего из этого не было. Он обманывал себя, если верил, что то, что мы разделили, может продолжаться. Он был умнее этого, и мне пришлось признать, что он прав. Эта мысль вызвала волну грусти во мне. Но я была реалисткой. Это была не та жизнь, которую я когда-либо хотела, и не та, которую я могла принять. Мир моего отца был гнетущим, но это было… слишком опасно.

У меня не было желания умереть.

Когда я подула ему в ухо, он наконец пошевелился, отводя голову от щекочущих ощущений. Я сделал это снова, подавив смешок. Я не знала, что мне позволено чувствовать себя такой беззаботной после всего дерьма, что произошло.

Внезапно голоса привлекли мое внимание. Его люди иногда приходили и уходили, что делало бы попадание в такую ситуацию чертовски постыдным. Возможно, для нас обоих. Он делал все, что было в его силах, чтобы вести себя так, будто его заботят только его дочери.

Я уже собиралась окончательно разбудить его, когда меня осенило.

Это были женские голоса, и я их узнаю.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

София и Даниэлла вошли в его дом.

«Вадим», — прошептала я, легонько подталкивая его.

"Хм?"

«У нас компания».

Этот человек не добился бы такой колоссальной силы, если бы не спал с одним открытым глазом, будучи всегда готовым ко всему, включая нападение.

Он резко поднялся, очевидно, пытаясь сосредоточиться, как это сделала я. В тот момент, когда он сузил глаза, он зашипел, вероятно, поняв, что мы больше не одни.

Две девушки внезапно оказались в комнате, прежде чем кто-либо из нас успел среагировать достаточно быстро. И из положения наших тел не было никакой возможности отрицать то, что произошло между нами.

«Что. За. Хрень?» Даниэлла сначала посмотрела на отца, а затем перевела свой полный ненависти взгляд на меня. Мы, конечно, никогда не были так близки, как я с Софией, но видеть яд в ее глазах было ужасно.

Больно.

Что бы ни случилось, и были ли даны какие-либо объяснения, факт оставался фактом: я была в облегающем шелковом халате, под которым ничего не было, а их отец лежал рядом со мной, растрепанным, и наши тела все еще переплетались.

Я отстранилась, почувствовав ужасный, жаркий румянец на лице.

Он был спокоен как огурец, медленно опуская ноги со стола и поднимаясь на ноги. «Вы должны были позвонить», — сказал он им, и тон его голоса явно намекал на то, что они пришли без приглашения.

«Я думала, это все еще наш дом, папа», — сказала Даниэлла с полным сарказмом.

У Вадима была не просто слабость к дочерям, но я видела, что сон не добавил ему терпения.

«Это не значит, что вам не нужно иметь чувство приличия», — сказал он им.

Я сделала все возможное, чтобы казаться как можно меньше, встала с дивана и направилась вокруг журнального столика в противоположном направлении.

«Ты имеешь в виду такие, как у тебя?» — продолжила Даниэлла.

«Я не думаю, что нам нужно быть грубыми, сестренка», — наконец вмешалась София. «Я уже сказала тебе, что они были вместе». Ее тон не был пропитан ядом. Конечно, она была не лучше сестры, но, по крайней мере, в ее глазах не было той же ненависти.

Ужасная волна осознания ударила в мою систему. Какого черта я вообще натворила, придя к Вадиму за помощью? Тоненький ворчливый голосок в глубине моего сознания напомнил мне, что у меня не было другого выбора, если я хотела жить. Это было доказано тем, что меня снова едва не убили.

Но это было не просто неловко. Это нанесло вред слишком многим жизням.

«Ни одна из вас не будет проявлять неуван. Факт в том, что Кэролайн есть в моей жизни, принимаете вы это или нет. Поэтому я предлагаю вам обоим смириться с мыслью о нас». Его тон был строгим, но смотрел он на меня или нет, гадая о моей реакции, я понятия не имела. Я не могла смотреть никому из них в глаза.

По моему мнению, лучшим, что я могла сделать, было бы помочь разгадать эту тайну и убраться из их жизни.

Эта мысль была ужасной, и мне не хотелось с ней сталкиваться, но я просто была реалисткой.