Пако Аррайя. В Париж на выходные.

Я дождался, чтобы он уехал, перешел площадь, где засек стоянку такси, и сел в машину. Водитель был белым, но не французом, возможно, поляком. Это предположение подтверждалось его пренебрежением к правилам дорожного движения и охотой, с которой он воспринял мою просьбу домчать меня в «Де Бюси», а потом в аэропорт максимум за час.

В отель я входил с замиранием сердца. Как и сегодня утром, когда я одновременно и надеялся, и боялся, что натолкнусь на Лиз. Но этого не случилось ни в холле, ни в лифте, ни в коридоре.

Номер уже был убран, постель заправлена. Одним волнением меньше – это я про вид разобранной постели! Я быстро покидал в чемодан вещи. В том числе купленные в «Шекспир и Компания» книги – теперь ничто не помешает мне прочесть их на досуге. Внизу я заплатил за номер и оставил свой французский мобильный, предварительно стерев из памяти все входящие и исходящие звонки. Портье обещал вернуть его прокатному агентству с курьером.

Я всё же окинул взглядом холл: ее не было. Тем лучше! Я мысленно задвинул и этот ящик. Теперь ничто не отделяло меня от Джессики и Бобби.

Водитель – длинные волосы зачесаны назад и схвачены на затылке резинкой, на самом конце острого подбородка крошечная козлиная бородка – невозмутимо курил, опираясь локтями о крышу машины. Стоять в узенькой улочке было запрещено, и француз устроил бы мне целую сцену за эти пятнадцать минут. А этот только щелчком запулил в сторону непотушенный окурок, и мы понеслись дальше.

Откинувшись на заднем сиденьи, я перебирал в уме, что сделал и что – нет. Николаю звонить не стоило – лишний, ничем не оправданный риск, да и второй мобильный я уже отдал. Может, еще где-нибудь пересечемся. Вот еще – я не спросил Метека, он ли рылся в моих вещах в «Фениксе» или кто-то еще? Хотя, он же говорил, что они проверяли мой номер на «жучков». Так, теперь Нью-Йорк. Надо позвонить и отменить намеченный на вторник обед с Джеймсом Симпсоном – это альпинист, которого мы хотим послать с группой буддистов в непальские Гималаи и на Тибет. Но про него Элис мне еще сто раз напомнит.

Едем дальше. Я обычно привожу какие-то подарки Бобби – он приобрел привычку требовать их, как только я переступаю порог. Правда, радуется он любой ерунде – это для него скорее ритуал. Но он сам едет сюда. Джессике купить что-то без нее сложнее, так что я привожу ей что-то, только когда эта вещь мне самому очень понравилась. Зато я во всех поездках стараюсь купить что-то красивое или необычное для Пэгги. Видимся мы не так часто, так что, когда это случается, я вываливаю перед ней целую кучу самых разнообразных предметов. В последний раз это была фигура сидящего старика из черного дерева, сделанная в Гвинее в XIX веке и вывезенная через местную таможню за взятку в двадцать долларов, дивная брошка венецианского стекла из Мурано и большой, только что вышедший альбом Леонор Фини, купленный в Вене. Я знаю, что мы сделаем! Мы купим Пэгги что-нибудь в Брюсселе, на антикварном рыночке у церкви Нотр-Дам-дю-Саблон. Черт! Я обещал привезти сыру Элис. Но покупать его здесь, в Париже, а потом три дня держать в холодильнике в Брюсселе? Глупо! Наверняка тот же французский сыр можно найти и в Бельгии.

Я набрал нашего партнера в Брюсселе – хорошо сложенного, приятной внешности интеллигентного тридцатипятилетнего мужчину по имени Клод и с неподходящей фамилией Мальфе (что по-французски означает «невзрачный», «недоделанный», «плохо сработанный»). Его характерная особенность – восторженность. Слушая его, ты понимаешь, что мир вокруг нас полон чудес, и ни одно из них упустить непозволительно. Я-то просто хотел заказать гостиницу, не думая еще, как мне объяснить Джессике и Бобби наш скоропалительный отъезд из Парижа, но этот разговор пришелся как нельзя кстати.

– Пако, вы обязательно должны приехать в Брюссель! – сходу захлебываясь, начал Клод. – Я вам уже писал по мейлу, что выставка Поля Дельво закроется на следующей неделе. Вы же любите Поля Дельво?

Поль Дельво – один из двух-трех современных художников, которых я по-настоящему люблю. У меня в гостиной даже висит одна его авторская литография с автографом. Знаете, кто такой Поль Дельво? Бельгийский художник, картины которого – застывшие сны, в которых по пустынным улицам ходят совершенно обнаженные молодые дамы и одетые в костюмы-тройки нестарые мужчины. Мне нравится, когда кто-то талантливый выражает фантазмы обычных людей – таких, как я.

– Это первая после его смерти выставка, на которую свезены работы со всего мира, – продолжал тарахтеть Клод, не останавливаясь, чтобы выслушать ответ на его же вопрос. – Вы, конечно, сможете когда-нибудь потом съездить в его дом в Сент-Идесбальд, где, разумеется, очень достойная экспозиция. Но она не идет ни в какое сравнение с той, которая скоро закончится. Тем более, что ее потом повезут еще куда-то, и картины Дельво вернутся в Сент-Идесбальд не скоро. Нет, на вашем месте я бы срочно сел в самолет и прилетел в Брюссель только ради этого. Такое событие бывает раз в жизни, а вы рискуете это пропустить!