Пакс

Он даже не успел сообразить, что происходит, а она уже сунула холодное лезвие своего ножа внутрь его носка и вскрыла его одним движением. Питер крепко сжал губы, чтобы не закричать. Нога лежала раздутая, как баклажан, и такого же цвета.

— И ты на этом ходил?

Питер указал рукой на обломанную ветку, которая лежала рядом на полу:

— Я сделал себе палку.

Рука задрожала, и он её опустил.

Женщина кивнула и взялась обеими руками снизу за его пятку.

— Сейчас я её приподниму, — предупредила она. — Готов?

— Нет! Не трогайте!

Но женщина уже ощупывала его ногу. Время от времени она командовала:

— Пошевели большим пальцем. Так, теперь всеми. Теперь покрути ступнёй, вправо-влево. — Питер морщился от боли, но делал всё, как она просила.

— Тебе повезло, — сказала она, опуская ногу Питера на свёрнутую куртку. — Перелом пятой плюсневой кости, без смещения. Это крайняя кость стопы, одиночный чистый перелом.

— Повезло? Что значит повезло, когда перелом?

Женщина отклонилась назад, подтащила свою деревянную ногу к его руке и воткнула нож в древесину.

— Даже не знаю… Надо подумать, что это может значить: повезло… когда всего лишь перелом…

— Ладно, я понял. Простите.

— В таком возрасте, — женщина выдернула нож из деревянной ноги и направила остриё на Питера, как указку, — всё быстро срастается. Ничего, походишь в гипсе неделек шесть — заживёт.

— Откуда вы всё это знаете? Врач, что ли?

— Медик. Была. В другой жизни. — Женщина, балансируя на одной ноге, поднялась и посмотрела на Питера сверху вниз по-новому, словно только что прозрела. — А ведь ты беглец. — Она скрестила руки на груди и покачала головой. — Ну, я права? Сбежал?

— Нет! Нет! Я этот… турист.

Она зажала уши руками и нахмурилась.

— Извини, не выдержала. У меня детектор лжи зашкалило. Давай попробуем ещё раз. Говори: ты сбежал из дома?

Питер вздохнул.

— Не совсем.

— Не совсем. Тогда как ты оказался вчера на моей территории со своими запасами еды и одежды? А, Питер Без-битер?

— Ну в общем, я сбежал, но не из дома. А домой.

— Как интересно. Ну-ну, продолжай.

Питер глянул в окошко над верстаком. Высокие сосны пронзали бледное утреннее небо, на их верхушках переругивались вороны. Была бы у него история, которая бы помогла ему выбраться из этого сарая и идти дальше по дороге к Паксу, он бы её рассказал. И ушёл бы, и затерялся средь бела дня вместе со своим переломом пятой плюсневой кости и всеми делами. Но если и была такая история, Питер не мог её вспомнить. Он привалился к стене.

— Это из-за войны. Она движется к нашему городу. Они могут захватить реку. Моему папе пришлось пойти в армию. А мама умерла, мы остались вдвоём. И он отвёз меня…

— Сколько этому твоему папе лет?

— А?.. Тридцать шесть. А что?

— А то, что ничего ему не пришлось. «Пришлось» — это когда по призыву. А призывают восемнадцати-двадцатилеток. Это же мальчишки, им легче всего промывать мозги. А раз твой отец пошёл в армию, значит записался сам, добровольцем. Это был его выбор. Так что начнём историю с правды. У меня тут такое правило.

— Да, хорошо. Записался сам, выбрал сам. А меня отвёз к деду, и…

— И тебе там не понравилось.

— Да не в этом дело. А в том… слушайте, вы не могли бы его куда-нибудь положить?

Женщина посмотрела вниз и, кажется, удивилась, увидев в своей руке нож.

— Фу, как нехорошо, Вола, — пожурила она себя. — Совсем мы с тобой забыли, как ведут себя при гостях. — Она метнула нож, остриё воткнулось в край верстака. — Продолжай.

— Ага. У меня был лис. Есть лис. И мы его отпустили. Оставили в лесу у дороги. Мой папа сказал, что мы должны так сделать, но я точно знаю: я — не должен был.

С той самой минуты, когда они сели в машину и уехали, Питера мучили слова, которые он должен был сказать отцу, но не сказал. Теперь все они выплеснулись наружу.

— Я его вырастил. Он мне доверял. Он не выживет в дикой природе. Это неважно, что он просто лис — мой отец его так и зовёт, «просто лис», как будто лис — это какая-то недоделанная собака, недособака…

— Понятно, понятно. И ты разозлился и убежал.

— Я не разозлился! Нет. Это мой лис, он всегда жил у меня, во всём полагался на меня. Я вернусь и заберу его.

— Ну, теперь уж не заберёшь. Придётся слегка скорректировать планы.

— Нет. Я должен вернуться и забрать его домой. — Питер перекатился на колени, проглотил вскрик — нога опять выстрелила болью. Он ухватился за свою палку, попытался опереться на неё всем весом, но через секунду снова осел на пол и откинулся к стене. Будто такое простое движение выкачало из него все силы.

— Ну и как? Не передумал ещё? Где вы его бросили?

— Миль двести отсюда, — нехотя сказал Питер. — Ну, может, больше.

Вола усмехнулась.

— Ты и двух-то миль не проковыляешь. А знаешь, кто ты будешь завтра? Корм для медведя. Если сегодня к ночи не загнёшься от гипотермии. Ты ведь даже двигаться нормально не можешь, чтобы себя согреть.