Палач

— Теперь будешь жить…

Господин «Эй» встал, поднял голову и посмотрел на по-осеннему свинцовое небо. При этом его капюшон сполз, освобождая обращенное к небесам лицо. Очень скоро собравшаяся толпа испарилась, а окна домов наглухо захлопнулись.

— Мэтр, возьмите меня с собой, — умоляюще произнес рыжий мальчишка и по-собачьи преданно заглянул в глаза мужчины.

Вместо ответа господин «Эй» указал пальцем на маленький деревянный ящичек среди своих вещей. Мальчишка тут же поднял его крышку. Из деревянного хранилища вырвалась туча огромных мух, разнося на своих слюдяных крыльях зловонный запах гнилого мяса.

— Я, как вы и велели, хранил ящик у огня и раз в месяц менял сгнившее мясо на свежее.

Гордый своей исполнительностью, мальчишка опустил руку и вытащил позеленевший кусочек мясной лепешки, густо посыпанный тем, что напоминало хорошо дробленую соль. Нюхнув и притворно скривившись, подросток отдал его мужчине.

Господин «Эй» удовлетворенно кивнул и велел мальчишке увязывать вещи, а сам принялся разматывать повязку на своей искалеченной руке.

Лишенная повязки рука представляла собой жуткое зрелище. Вздувшийся багрово-красный кусок мяса со скрученными пальцами сочился розовыми капельками, а из разрыва кожи выше кисти вытекал зловонный гной.

Мужчина глубоко вздохнул и приложил к разрыву тот самый позеленевший кусок мясной лепешки.

— Гнилая плоть — пища дьявола!

Завороженно наблюдавшие за непонятными действиями господина «Эй» присутствующие и не заметили появления священника в черной сутане.

— Я вижу, колдовство мэтра Гальчини продолжается. Отвернись от сатаны. Сохрани душу, сын мой. Если она у тебя еще есть. Палач ты или нет, но кара Божья настигнет каждого заглядывающего под хвост врага Господа.

Священник широко перекрестил всех стоящих перед ним.

— Отец Вельгус, — поклонившись, произнес Венцель Марцел.

Вслед за бюргермейстером поклонились и остальные. Только у господина «Эй» поклон более походил на кивок.

— Это рана получена в бою. Это лечение.

— Душу нужно лечить, а не телесные раны.

Затем, обратившись к бюргермейстеру, святой отец сказал:

— Епископ только что рукоположением освятил меня на приход города Витинбурга и велел немедленно отправляться в путь.

Венцель Марцел посмотрел на священника и спросил:

— Вы готовы прямо сейчас ехать в город?

— Да, сын мой.

— Нужно отправить слугу за вашими вещами.

— Все мои вещи на мне. Я, как и первоапостолы, довольствуюсь грубой одеждой. А пищу пошлет Господь. Я готов в путь.

— Прошу в повозку.

Проследив, удобно ли устроился священник, Венцель Марцел отвел на несколько шагов дочь и грустно улыбнулся.

— Мне хотелось, чтобы ты, дочь моя, осмотрела достойные места города.

— Нам нужно немедленно отправляться в Витинбург. Там мы сможем помочь раненым. Да и твоя рана на голове…

— Она не глубокая и не опасная, — перебил ее отец. — С Верметом уже все в порядке. Лошадь его довезет. Завтра будем дома.

— А этот человек? — Эльва посмотрела на заматывающего руку господина «Эй».

Бюргермейстер задумчиво помял тронутый щетиной подбородок.

— Он вольный человек.

— Отец, ты должен ему помочь. В этом городе у него нет друзей. И никто не впустит его в свой дом. К тому же мы должны быть ему благодарны. Он спас твою жизнь и дважды мою.

— Все это верно. Особенно то, что его не впустят ни в один дом в этом епископстве. А может, и в других землях. — Венцель Марцел согласно кивнул. — Ты говорила, что… В тот вечер, когда молодой рыцарь…

— Он был болен, а болезнь его — это действие винного яда. Могло случиться ужасное, но Бог послал этого человека. Он дал рыцарю чашу с вином и, подождав, пока барон осушит ее, вышел. Рыцарь сразу же ослаб и вскоре уснул. Я тут же бросилась к себе в комнату. Я видела, что вино сделало и с тобой, отец.

— Прости, Эльва, — тихо сказал Венцель Марцел и с готовностью добавил:

— Что мне сделать, чтобы ты не держала в душе обиду на своего отца?

— Дом палача Витинбурга свободен.

— Городская казна пуста. Ты это знаешь, Эльва. Да и зачем городу однорукий палач? Хотя я и могу нанять его на полгода. И даже на год. Если он даст согласие.

— Он даст согласие, — уверенно произнесла девушка и направилась к господину «Эй».

Посмотрев, как, улыбаясь, дочь начала беседу со своим спасителем, Венцель Марцел тяжело вздохнул:

— Заботы, все заботы…

Взглянув на высокие стены епископского замка, Венцель Марцел кожей почувствовал строгий взор умирающего старика.

«…Я буду следить за вами. За тобой, бюргермейстер, и за господином „Эй“. Даже с небес…»

Глава 4

Светало. С пушистой ветки вспорхнула первая птица и устремилась в серость осеннего неба. Лес просыпался, оповещая о своем пробуждении скрипом сосен и шорохом опавшей листвы.

Лошади едва тащили повозку, часто испуская тяжелый пар. Ехавшие за ней стражники то и дело покачивали головами, проваливаясь в недолгий сон, и тут же пытались прийти в себя, ибо опасались свалиться под копыта уставших животных.