Палач

Но палач, долго смотревший на вспотевшего от учения Венцеля Марцела, предложил разумный выход — назначить от города механика, который бы знал полностью машину и отвечал за ее изготовление. И, конечно же, этим человеком должен быть не палач, а… его помощник Патрик.

Оказалось, что этот Патрик не только вор, но и недоучившийся студент университета. И ему будет легче и проще понять все то, что никак не укладывалось в голове бюргермейстера. К тому же палач часто сможет находиться рядом со своим помощником и постоянно подсказывать ему решение того или другого вопроса. А значит, и сам будет в курсе возникающих проблем и сможет указать путь их устранения. Вот только нужно увеличить жалованье молодого человека. Значительно увеличить. И тогда Патрик со всем рвением отнесется к порученной работе.

Ну, сделать вора ответственным в таком сложном деле и легко, и трудно. Легко потому, что всегда можно держать его на крючке как грешника. А в случае неудачи все свалить на него и примерно наказать как виновника. Тогда насмешки бюргеров будут адресованы тому, кто заявил о своей готовности представить им чудо-машину.

Но уж слишком хитер и пронырлив был этот молодой человек. К тому же вор. Как такому доверить деньги и тайны? А если он раскроет, что все это придумал палач? И потом испарится с деньгами… Тогда хоть петлю на шею.

Хотя петлю можно набрасывать уже и сейчас.

Позавчера Венцель Марцел отдал Патрику последние десять золотых гульденов. Машина оказалась дьявольски дорогой. А самое страшное заключалось в том, что она никак не желала выполнять требуемые от нее действия.

То она ломала детали и чудовищно дорогие пилы, то впивалась в дерево и трясла им, то работала так медленно, что просто хотелось выть. И при этом, как правило, присутствовали до полусотни бюргеров, которые степенно, но с глумливой улыбкой обсуждали всю машину целиком и каждую деталь отдельно.

Но у проклятого палача на все были свои объяснения. Он неустанно требовал новых деталей, каких-то невероятных полотен для пил и более дорогого железа для их изготовления.

Двенадцать дней подряд бродил Патрик от дома палача к бюргермейстеру, от него — к старейшине цеха кузнецов, а от того — за город, к ручью, где собирали и испытывали машину. А на дьявольский тринадцатый день этот молодой вор пришел к Венцелю Марцелу и потребовал еще золота. «Для филигранной отладки машины!» — сказал он. И одураченный дьяволом бюргермейстер со слезами на глазах протянул ему последнее.

После этого тело Венцеля Марцела отказалось подчиняться разуму и ослабело настолько, что готово было рухнуть там, где стояло.

— Дорогой бюргермейстер, для того чтобы определить вашу болезнь, мне нужно осмотреть вас и вашу мочу. Вы должны подробно рассказать, что вас беспокоит и в чем заключается ваше недомогание. А как же я смогу это сделать, если вы не желаете отбросить одеяла и предстать перед вашим лекарем? Ну же, вы ведь не малое неразумное дитя. Смелее. Позвольте, я сниму с вас одеяло.

Венцель Марцел не подал даже звука и только крепче ухватился за одеяло.

Гельмут Хорст печально вздохнул и, допив вино, сказал:

— Оставляя меня в бездействии, вы еще более радуете вашу болезнь. Так нельзя. Будьте благоразумны. Вы поступаете, как некоторые наши бюргеры. Отказываетесь принять мою ученую помощь. Может, вам, как и этим тупым бюргерам, проще обратиться к палачу? Они так и поступают, пользуясь его сомнительными настойками и мазями. Говорят, они им помогают. Но это не лекарства. Это козни дьявола. Ведь все знают, что палачи выпрашивают снадобья у демонов и их слуг — ведьм и колдунов. А вы человек ученый, как и я. Значит, мы должны помочь друг другу. Ну же, смелее. Позвольте вас осмотреть и назначить лечение.

— У-у-у, — тихо завыл Венцель Марцел.

Лекарь подался вперед.

— Это уже лучше. А теперь отбросьте одеяло.

Гельмут Хорст еще выждал и тяжело вздохнул.

— Хейла, принеси вина.

— У-у-у, — опять завыл бюргермейстер.

Дверь распахнулась. Вошла служанка с чашей вина и протянула ее лекарю. Затем она обратилась к лежащему под одеялом хозяину:

— К вам пришли гости. Много гостей. Что им сказать?

Венцель Марцел молчал, и Хейла, пожав плечами, вышла.

Не успел молодой лекарь сделать и двух глотков, как в спальню ввалились непрошеные гости. Хейла пыталась их остановить, но крепкие мужчины, не обращая внимания на ее уговоры, заполнили собой все помещение.

— Венцель Марцел, мы пришли к вам с радостной новостью.

Бюргермейстер высунулся из-под одеяла и увидел прямо перед собой Андреса Офмана, старейшину цеха кузнецов.

— Свершилось! Удалось получить точнейшую балку длиной в двенадцать локтей. Поздравляю. Это великое начало нашего общего дела.

Оттесняя кузнеца, вперед выступил купец Отто Штуфер.

— Если сделать еще с дюжину таких дубовых балок, — сказал он, — можно их сразу грузить на корабль и везти в Любек. За них дадут большие деньги. Я сам отправлюсь вместе с этим товаром. А оттуда я вернусь с ганзейскими купцами. Когда они увидят машину в работе, то денег не пожалеют. Правда, придется здорово поторговаться.