Палач

– Обычно-привычно, – передразнил напарника командир тройки, пытаясь различить хоть что-нибудь в сером мареве. – Клиент у нас – не фермер и не работяга какой. Талант у него, может быть, будто у Сипача: умрет кто рядом, а ему словно бритвой против шерсти. Поэтому чуть повозились, зато войдем без шума и так же аккуратно выйдем с грузом. Ни следов, ни крови, ни разбитой мебели. Аккуратно, Гарп, понял? Чтобы нам потом наставник ребра не выдрал, если где облажаемся.

Любитель убивать поежился и поспешил сменить тему: ему совершенно не хотелось предстать перед внутренним судом секты. Там разговор короткий – к истязателю «в гости» и затем на корм падальщикам…

– Не бухти, все я понял… Где Пегий?

– Должен задний двор проверить, нет ли кого постороннего. Раз не появился, значит, все чисто. Пошли, не ты один замерз, у самого зуб на зуб не попадает… Да не брызгай ты так, болван! Всю лужу на меня выплеснул!..

* * *

Коляска медленно катила по темному коридору. Веркер изредка подталкивал скрипучие колеса, продвигаясь вперед на метр-другой. Мастер прислушивался к тишине вокруг, пытаясь различить в еле слышных шумах с улицы легкий цокот когтей по доскам пола.

Уже неделю оружейник выпускал крока ночами гулять по второму этажу. Ленивая от обжорства зверюга оживлялась, бродила по открытым кабинетам, смешно переваливаясь с бока на бок и волоча за собой матовый черный хвост. Несколько раз застревала под бессчетными шкафами, сунув туда мохнатую морду. Не сумев самостоятельно выбраться, обиженно верещала и требовала немедленной помощи. Но последние пару вечеров придумала другую игру: пряталась в каком-нибудь темном углу, дожидаясь оружейника, затем неожиданно нападала, бодая коляску, и с довольным уханьем удирала прочь, спасаясь от притворно рассерженного человека.

Мастера мучила бессонница. Стоило задремать, как возвращались тяжелые кошмары, поднимая из глубин памяти жуткие дни в чужом подвале, где безжалостные истязатели пытались узнать, каким именно даром наградила Тень выжившего солдата. Казалось бы, сколько времени прошло, а страх и боль никуда не ушли, наоборот – все чаще и чаще беспокоили безногого инвалида. Поэтому Веркер с большим удовольствием играл с кроком в темном коридоре, чем пытался заснуть, чтобы потом вновь вскочить в холодном поту.

Остановившись рядом с распахнутой в кабинет дверью, Веркер замер. Редкая гостья – луна освещала столы, стулья и кусок ковра. Отблески лунного света падали дальше – на доски пола в коридоре, прорезав скошенный квадрат напротив дверного проема. Оружейник прислушался к тишине в доме и понял, что подспудно его беспокоило последние минуты – свежий запах Тьмы. Кислый, бьющий в нос куда сильнее, чем уже давно привычный домашний теплый аромат крока, превратившегося в подобие карманной собачки. Тьма. Чужая и равнодушная к человеческой боли и страданиям. Чужая гостья, материализовавшаяся двумя пятнами перед застывшей коляской.

– Привет, гаденыш. Добегался?

Прежде чем Веркер успел ответить, в затылок уперся ствол пистолета, и шипящий голос произнес, выдав присутствие третьего гостя:

– Руки медленно верх, и без глупостей. Вздумаешь шалить, я тебе с радостью мозги вышибу. И скажу, что так и было…

– Здравствуй, Сирилл. Не ожидал, что увидимся… Что в меня железкой тыкаешь? Неужели до сих пор обиду держишь? Так я ведь тебя не убил, когда с фермы бежал. В живых оставил…

– Пасть захлопни и делай, что сказано, – сердито прохрипел командир налетчиков. – С меня за твой побег полной мерой спросили. Так что есть за что посчитаться… Вот и молодец. Так лапы и держи. Парни твою колымагу проверят, чтобы без неожиданностей. А потом поедем на выход. Прогуляемся, свежим воздухом подышим. Хотя откуда в этом гадюшнике свежий воздух? Дым один. Как придурков на заводы согнали, так и травят округу непрерывно…

– Это ты простить не можешь, что лавку продать прошлось, конкурировать с мануфактурой не смог. Сам бы раскрутился – за Город бы на каждом углу глотку драл. И дым бы не беспокоил…