Палач

Она пришла к нему, когда он полутрупом валялся в гостиной: то проваливался в сон, где образы родных и близких вплетались в сюжеты жутких кошмаров, то возвращался в московскую квартиру. Его трясло, как в лихорадке. Настоящее мешалось с прошлым, явь со сном, реальность с вымыслом: смерть отца, гибель Хилари, похищение Эйдена, Остров и бесконечные туманные улицы неведомого города. Кажется, он видел и Дженнифер, и Оксану, но не мог вспомнить точно.

Оксана исправила все, что сотворила её сестрица, и даже больше. Ярость, боль и ледяная бездна отчаяния отступили.

Лежа на кровати поверх покрывала, она выглядела бледной, взволнованной и невероятной хрупкой. Такой он не видел её раньше, и подумал, что она выглядит потрясающе. Оксана по-прежнему была красива, но не агрессивной, вызывающей красотой. Иначе. Теплее. Роднее.

Когда она заговорила об опасности, ему вдруг отчаянно захотелось всё рассказать.

«Оксана, я не просто так оказался рядом. Я искал зацепку по смерти Филиппа Ру».

В мыслях он произнес эти слова слишком быстро, опасаясь того, что передумает. Джеймс не представлял, что делать со своей откровенностью. Оксана и её семья связана с Осиповым. Искренность могла дорого ему обойтись, а он ещё не разобрался с делом, в которое ввязался ради Дженнифер. Отступать уже поздно.

Говоря по правде, ему нечего терять кроме её доверия, но Джеймс запретил себе думать об этом. Будущего у них нет, только настоящее. Возможно, «сегодня» рядом с Оксаной он дорожил чуть больше, чем мог себе позволить.

После легкого ужина и душа Оксана сразу заснула, закутанная в одеяла — её продолжало знобить. Сам он к еде не притронулся, хотя для вида поковырял вилкой салат. Джеймс чувствовал себя свежим, отдохнувшим и полным сил, но на душе было неспокойно. Он оставил дверь в спальню открытой и ушел в гостиную, чтобы не мешать.

Очевидно, что семья Оксаны не совсем обычная. Кто они такие и почему в Ордене о них не знают? Почему прикрыли дело в конце прошлого века и изъяли из него код аналитика? Приближенность к измененным — система или же исключение?

Человек внутри него будто очнулся от тяжелого полузабытья и не понимал, как докатился до такого. Его воротило от мысли о том, чтобы использовать женщину в своих интересах. Этот человек не понимал, как можно убивать, не задумываясь. Жестко, расчетливо и хладнокровно. Он молчал более трех лет, но почему-то вернулся именно сейчас. Когда уже ничего не исправить.

Часть его души мертва, и никогда не станет прежней. Встреча с Оксаной поставила его на грань выживания. Разлом с каждым днем ощущался все четче. Два несовместимых куска, некогда бывшие единым целым, уже не сложатся правильно. Слишком сильно изуродованы края. Одному нет места в мире другого и наоборот.

Джеймс задремал прямо на диване, под взглядами родных Оксаны с фотографий. Он часто просыпался, не помня снов, но подсознательно чувствуя, что снова предает самого себя. Вот только которого из?.. Было душно и тошно, сон казался излишеством, потому что энергия лилась через край.

Джеймс оставил попытки заснуть, и устроился у окна, глядя на светлеющее небо. Они собирались выехать пораньше, чтобы проскочить основные пробки, но он решил не будить Оксану.

Она проснулась около восьми — он слышал, как Оксана ворочалась, как поднялась и босиком прошла в гостиную. Кутаясь в короткий синий халат, подошла к Джеймсу и обняла. Ему нравилось вот так чувствовать её, тёплую и сонную.

— Ты не передумал? — прошептала она, касаясь губами его уха.

— Нет.

Сон пошел Оксане на пользу: бледность отступила, взгляд, который вчера казался потухшим, снова сиял.

Она спрятала неуверенность за улыбкой и вопросом:

— Тогда почему не разбудил?

Он не ответил. Боялся, что любое неосторожное слово станет искрой в пороховом погребе.

Не только ему было не по себе.

Они наспех позавтракали перед выходом, а после Оксана собралась быстро. В машине она не замолкала ни на минуту. Он узнал много нового о моде и кулинарии, о танцах и даже о породах собак. Оксана никогда не сдерживала себя, но сегодня волновалась так, будто ехала не к тёте, а на приём к Елизавете Второй31.

Когда он включил негромкую музыку, Оксана несколько минут смотрела на дорогу, а потом отвернулась к окну.

— Всё будет хорошо, — Джеймс накрыл её руку ладонью.

— Ты не подумай, — пробормотала Оксана. — Тётя Наташа — замечательный человек. Но я знаю, точнее предполагаю, что Саша успела ей наговорить.

— Мы с этим как-нибудь справимся, — вспоминать об Александре ему было неприятно. Когда-то он считал Корделию самой отвратительной сестрой в мире. Что ж, теперь у неё появилась соперница.

Следуя указаниям навигатора, он повернул на дорогу, ведущую к коттеджному поселку. Дома на улице почти ничем не отличались друг от друга, кроме одного. Он стоял на окраине, ближе к лесу. Три этажа, по фасаду видно, что частный заказ. Джеймс отметил просторную террасу на втором этаже — летом с неё, должно быть, открывался потрясающий вид. Чуть поодаль вскрылась после зимы речка, и быстрое течение размывало остатки льда.