Палач

Оставался только Михаил Стрельников, и при мысли о его предательстве становилось тошно. А ведь Анжела права, у Демьяна был повод ему не доверять.

Он встретил Михаила двести лет назад в Праге. В Стрельникове чувствовалась порода, он располагал к себе с первых минут общения, не прилагая ни малейших усилий. Измененный с сильной и светлой энергетикой. Редкая способность к искреннему сочувствию, человечность, стали тем самым маяком, который привлек внимание Демьяна. Он сразу понял, что мальчишка умен и что из него можно вылепить достойного компаньона.

К несчастью, Михаила угораздило влюбиться в Анжелу. Не просто влюбиться, он ее боготворил. Эта любовь и привела к трагедии, положив конец их дружбе и доверию. Михаил переехал в Петербург, чтобы оказаться подальше от них и забыть о случившемся. Не забыл, выходит?

Не слишком ли быстро Стрельников согласился приехать, когда узнал о произошедшем с Филиппом? Демьян расценил его поступок как жест доброй воли и желание вернуть безвозвратно утраченное. Что, если это было коварным, расчетливым планом с самого начала? Оказаться рядом с ним, из первых уст узнавать обо всем происходящем. Разыгрывать фальшивое сочувствие, чтобы потом ударить в спину? От подобной догадки замутило.

Предательство. Мерзкое ощущение, от которого сложнее всего отмыться.

В мире измененных сети закулисных интриг плелись с завидной регулярностью, и Демьян не дожил бы до сих дней, если бы не умел предупреждать их и справляться с последствиями, но… Михаил?! Их пути давно разошлись, а преждевременные надежды на потепление оказались всего лишь глупым сентиментальным выпадом.

Демьян жестко взглянул на застывшую изваянием Эльзу.

– Возвращайся в Вену и сиди тихо. Если понадобишься, я сообщу.

Она сдержанно попрощалась, но в глазах немки светилось явное недоумение. Эльза всерьез считала, что он избавился от Вальтера, не ожидала, что вернется из России живой, а главное, у нее были на то причины. Ярость поднималась изнутри, подобно цунами, готовая сметать на своем пути всех и вся. Головная боль об убийстве Филиппа еще не прошла, а следом навалилась другая. Кто-то решил оприходовать Керта, прикрываясь его именем.

Вошедшая в кабинет Анжела провела пальцами по его щеке, заглядывая в глаза.

– Демьян, что происходит?

Взгляд задержался на тонком изломе красивых губ, под слоем сочного темного блеска. Снова эта чертова косметика! Он перехватил ее руку, с силой сжал тонкое запястье так, что Анжела вскрикнула.

– Пригласи ко мне Сашу Миргородскую, – процедил сквозь зубы, имя буквально выплюнул. – Срочно.

Подтверждения предательства Михаила у него пока не было, но при мысли о том, что придется натравить на него Звоновского, заранее становилось тошно. Пока что об этом речи не шло, и Демьян уже знал, кому поручит совместить приятное с полезным. Старшая внучка Миргородской явно запала Стрельникову в душу. Пусть понаблюдает за ним. Играть роль можно долго, но рано или поздно грим тает под софитами, и ты допускаешь очевидный прокол. Словом, жестом или делом, не суть важно.

– Демьян, ты шепчешься с Мишей за закрытыми дверями, потом вызываешь Эльзу… Вальтер отказался приехать? Почему ты ничего мне не рассказываешь? – она сжимала и разжимала пальцы, не зная, куда спрятать руки, нервным движением убрала выбившуюся прядь за ухо.

Он вздохнул, притягивая Анжелу к себе. Раздражение било искрами, как оборвавшийся оголенный провод, и Демьяну не хотелось, чтобы зацепило ее.

– Не спрашивай ни о чем сейчас.

– Если тебе так будет легче. Ты можешь прийти ко мне со всем, что тебя беспокоит, ты же знаешь.

– Знаю.

Она действительно осталась единственной во всем мире, кому он мог довериться. Единственной, кто никогда не предаст, кто все поймет и знает о нем чуть ли не больше, чем он сам. Единственная. Всполохом мелькнуло воспоминание: яркое и беззаветно ушедшее, но от этого не менее живое.

Анжела в его руках была мягкой и податливой, память тела подсказывала прикосновения, от которых бросало в жар. Демьян неосознанно прижался щекой к ее волосам. Хрупкая, невысокая, женственная. На тонком запястье остались следы от его пальцев. Внезапно накатила удушливая волна раскаяния пополам с желанием.

Они давно не были настолько близки, как в последнюю пару недель. В его жизни хватало женщин, а Анжела стала далеким воспоминанием, угасающим отголоском утраченной страсти. Нынче между ними творилась какая-то магия. Он видел ее и будто узнавал заново, сходя с ума от предвкушения близости.

Она отступила назад, потянула за собой, и Демьян шагнул к ней, сокращая разделяющее их расстояние. Губы со вкусом вишневого блеска будто отрезвили. Перед глазами стоял совсем другой образ – отчаянно влюбленной в музыку девушки, тонкий запах луговых цветов и бесконечный свет, которым сияли ее глаза и улыбка. Той, что ничего не знала об измененных.

Он сжал ее волосы в кулаке, заставляя запрокинуть голову.

– Демьян…

– Ни звука, – предупредил он, – пока я не позволю.