Палач, демон и принцесса

– Ты боишься меня. Ты не боишься мою ученицу, хотя сейчас даже запах ее силы более ощутим, чем мой, – в этом языке не было слова «аура».

– Она меняющая облик с позволения Ока Ночи. Ты страшнее. Я служила Проклятию, я знаю, – ответ был произнесен очень неуверенно – старушка явно не очень хорошо знала этот диалект.

Омега беззвучно пошевелил губами. В глубине его памяти ворочались блоки информации, подаренные странником. Сопоставив мягкое «р» и допущенные в речи ошибки, беловолосый перешел на другое наречие:

– Ты конечно права, я страшнее. Служила Проклятию? Ты говоришь о Черном Пла… Какого хрена?! – лицо удалось спасти, и вместо этого горячий чай растекся по плечу.

– Не называй его истинную сущность! – либо второй выбор языка был правильным, либо у бабки от ярости открылся дар полиглота. Морщины на ее лице стянулись, обнажая редкие желтоватые зубы. – Тебе мало, что Проклятие забрало твои ноги и руку?!

– Не шипи, старуха! Я о Черном Пламени, – Омега поймал брошенную в него чашку, – знаю больше, чем ты! Радуйся, что мне нужен твой талант! – пальцы сжались, и деревянная посудина исчезла в короткой черной вспышке.

У зеленокожей старухи отвисла челюсть. Некоторое время она смотрела на демона, и наконец ей удалось выдавить:

– К-как… – голос звучал настолько сипло, что Омега поморщился и движением ладони заставил кувшинчик подлететь ко рту орчанки:

– Пей! Еще не хватало, чтоб в твоей груди все затихло… – изогнув кисть, демон молча смотрел, как наклонившийся кувшинчик осторожно льет напиток в горло Эскары. Дождавшись, когда та сделала несколько глотков, он заставил посудину наполнить и свою чашу.

– Почему ты еще можешь взывать к нему? Если уж проклятие забрало твои члены, то еще раньше оно должно было выжечь твой дух? – голос старухи вернулся в норму, однако на лице по-прежнему красовалась смесь изумления и ужаса. Беловолосый пожал плечами:

– Тебе не к чему это знать. Важно другое – о Черном Пламени я знаю больше тебя, – орчанка сморщилась, но стерпела. – И то, в каком виде я сейчас, – левый рукав красноглазого неожиданно обвис, словно скрытая под ним конечность исчезла только что, а не несколько дней назад, – на самом деле показывает, насколько я силен. От любого другого на моем месте не осталось бы даже праха.

– Не гневи духов пустой похвальбой, – покачала головой старуха. – Проклятье не отпускает свою добычу. Ты сумел вставить нож между его челюстей, но оно все равно продолжает пожирать тебя, только медленно. Даже если бы я не оставила служение, я бы не смогла тебе помочь. Чего ты хочешь от меня?

Омега хмыкнул, заставив свой рукав выглядеть так, словно левая рука по-прежнему на месте, просто засунута в карман. Зрачки расширились, словно пытаясь втянуть в себя собеседницу:

– Оставила служение? Как давно?

– Очень давно… Еще перед тем, как вышла замуж.

– Забавные вещи ты слышат мои уши… Вот значит, как ты дотянула до таких преклонных лет. Обычно Благословленные либо столько не живут, либо не выглядят на свои годы…

– Благословленные?

– Да… Благословленные Черным Пламенем, – демон слабо улыбнулся, – есть места, где способность его призвать называют даром. Но не будем говорить о вечности, когда отара разбегается… – Омега на мгновение замер, гадая, сколько еще поговорок странник умудрился запихнуть в его голову. Потом встряхнулся и продолжил:

– Есть ритуал, который спасет мою шкуру. Но один я не справлюсь. И не нужно мне говорить, что ты оставила служение. Черное Пламя – это абсолютное разрушение. Уничтожение всего. Служить ему – глупость, кратчайший путь к безумию. Но его можно использовать.

Коготь на указательном пальце Омеги удлинился, и демон со скрипом провел на столешнице глубокую черту. Накрыл отметину ладонью, и медленно провел в противоположно направлении:

– Например, можно уничтожить прожитые твоим телом годы.

Старуха молча смотрела на снова ставшую чистой поверхность стола.

– Подумай об этом. Ты умираешь. Каждый день ты чувствуешь, что небытие поглощает тебя. Ты чувствуешь, что сердце бьется все медленнее, что ты обращаешься в тлен, в прах. Бессилие и отчаянье усиливаются с каждым мгновением. Пока ты еще держишься, но надолго ли тебя хватит? Помоги мне, и я избавлю тебя от этого.

Орчанка молчала. Демон встал.

– Я не требую ответа сейчас. Я не требую, чтобы ты согласилась на сделку со мной. Но в качестве демонстрации своей честности я сообщу тебе, что знаю о твоих потомках.

Когда-то голубые старушечьи глаза впились в багровые сумерки взгляда Омеги.

– Твой сын погиб на таком же алтаре, что расположен под нами, далеко в горах к восходу отсюда. Твоя внучка погибла на одной из вершин Опор Мира, далеко к полуночи. В обоих случая я узнал об этом слишком поздно, и уже ничего не мог сделать. Об остальных мне неизвестно.

Старуха всхлипнула и обхватила себя за плечи. Беловолосый подошел к люку. Повинуясь невидимым для обычного глаза жгутам силы, крышка откинулась. Демон сделал шаг, но его остановил голос зеленокожей: