Палач, гном и рабыня (СИ)

- Да, точно правила... - голос ненадолго смолк. Тварь задумалась. - Ну... Начнем с классики. Ты должна защищать жизнь хозяина. Не должна действием или бездействием причинять вред хозяину. Хотя нет, стоп... Так ты будешь в первых рядах в любую заваруху лезть, да под ногами путаться. Тогда так: тебе запрещено прямо или косвенно причинять вред хозяину. Любой четко сформулированный приказ хозяина обязателен к выполнению и имеет наивысший приоритет. Любые попытки влияния на решения и поступки хозяина, или решения и поступки других людей не в пользу хозяина запрещены. Так же запрещено говорить о своем статусе и о своем хозяине в его отсутствие. Вообще все разговоры с посторонними должны быть только если без этого никак нельзя обойтись... Под посторонними понимаются все, кроме хозяина и тех, на кого он укажет, - беловолосый говорил, воодушевляясь все более. - Ты не должна вмешиваться в действия хозяина, однако, если возникнет ситуация, когда ты сможешь его спасти, пожертвовав собой, ты обязана так и сделать. Тебе разрешено прикасаться к личным вещам хозяина, но только для того, чтобы привести их в порядок - постирать, зашить там что, нож какой заточить... Приводить вещи хозяина в порядок ты должна как только увидишь, что они в неудовлетворительном с твоей точки зрения состоянии. Еще ты должна быть максимально вежливой, приветливой и отзывчивой с хозяином. Ты обязана следить за его комфортом, за регулярностью и качеством его питания и гигиены. Обязана наливать ему вино, тереть спину при мытье, согревать постель... И в постели тоже... Нет, стоп! С душой у тебя это сделать не получится, так что не нужно... Лучше уж вовсе без этого обойтись... У него и так с эмоциями нелады... - голос опустился до едва слышного бормотания, словно споря сам с собой. Одалия, со все шире распахивающимися глазами слушающая этот поток слов, едва успела задавить возмущенный возглас. Не время было защищать свои достоинства как женщины. Ее мучитель, между тем, продолжил:

- Ладно. Тогда так. Отдаться хозяину ты можешь только по его прямому приказу или при возникновении собственного сильного желания. Во всех остальных случаях это расценивается как попытка влияния на его поведение и запрещено. Когда хозяин чихает, ты обязана говорить ему "будь здоров", когда собирается есть - "приятного аппетита", когда собирается спать - "хороших снов". Ночью должна время от времени просыпаться, чтобы поправить на нем одеяло. И подушку. Еще должна следить за собой и своей внешностью, пока это не идет в ущерб остальным делам, дабы радовать взор хозяина...И быть вежливой... стоп, про вежливость я уже сказал. Так... чего бы еще придумать?

Одалия перестала вглядываться в темноту и лишь безучастно слушала сыплющиеся на нее указания. Продолжалось это довольно долго, но затем ее мучитель резко, на середине предложения, замолчал. Потом несколько виновато сказал:

- Да... Что-то меня понесло. О главном забыл сказать. Тебе запрещено удаляться от хозяина больше чем на три дня пути. Это правило абсолютно и отмене не подлежит, как и выполнение всех четко сформулированных приказов хозяина. И вот еще, - тьма неожиданно расступилась, и Одалия увидела в нескольких шагах от себя темноволосого юношу в кожаном костюме междуводского охотника. - Это Шиду, твой хозяин.

Глава вторая.

День клонился к закату, когда узкое, извилистое ущелье без всякого предупреждения кончилось тупиком. Невысокая фигура, закутанная в серый плащ, остановилась, и посмотрела наверх. Нагруженные тюками лошади, удерживаемые за поводья, послушно остановились за рядом с хозяином. Последние лучи дневного светила скользнули по краю ущелья, и отразились от небольшого обсидианового выступа. Полоса красноватого света уткнулась в проплешину среди мха на валуне с правой стороны ущелья. Странник, продолжающий любоваться багрянцем облаков, медлил до последнего. За несколько мгновений до того, как светило окончательно село, и открывающий путь луч исчез, путник тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. Достал из-за пояса короткий, слегка изогнутый кинжал с маленькой круглой гардой. Отбрасывая бледные красные блики, клинок мягко погрузился в камень, словно в подтаявший воск. Некоторое время ничего не происходило, но потом скала с тихим ворчанием погрузилась в землю, открывая широкую, отделанную резьбой арку. Из-под которой шагнули двое стражников, поднимая копья с причудливой формы наконечниками-мечеломами. Странник выдернул свое оружие из камня и вернул в ножнах на поясе. Откинул капюшон и повернулся лицом к встречающим:

- Приветствую стражей верхних врат! По-прежнему ли ведет этот путь в земли клана Даорут, и позволено ли мне будет на него ступить?

Стражи, закованные в доспехи и шлемы с личинами, не опустили копий, однако в их позах появилась некоторая расслабленность. Они узнали говорившего, но негоже было нарушать традиции:

- Клан Даорут по-прежнему крепок. Назовись, желающий припасть к его могуществу.

- Ортаро Даорут Кибар.

Стражи взяли копья наизготовку и стали в специальные ниши, вырезанные в стенах арки: